– Да-да, я с вами полностью согласна, и Билл уже упомянул, что дело Брюстера было для вас особым случаем. У нас проблема иного рода.

– Вот как?

– Да, я хотела, чтобы вы осмотрели одного человека.

– То есть пациента. – Шоу произнес слово «пациент» так, будто собеседница пообещала показать ему утконоса.

– Да.

Доктор невесело усмехнулся и проговорил:

– Тогда я вряд ли смогу вам помочь. Видите ли, у меня совсем не остается времени на пациентов… Я слишком занят: преподавание, исследования. Трудно за всем поспеть. Боюсь, мне придется вас разочаровать, но…

– Доктор, я не прошу вас брать нового пациента. Я только хотела, чтобы вы его осмотрели. Вы – настоящий специалист, а этот случай совершенно необычный.

На том конце провода скептично хмыкнули:

– Полагаете?

«Осторожно, – предостерегла себя Эйдриен. – Не рассказывай слишком много. Иначе в дверях появятся другие специалисты – со смирительной рубашкой».

– Такие вещи не очень удобно обсуждать по телефону. Скажу лишь, что речь идет о человеке, который страдает крайней формой самообмана.

– Он дееспособен?

– Да.

– Насколько самостоятелен?

– Он считает себя психотерапевтом.

– Да что вы! – Умиление Шоу было столь же явственно, сколь и его недавний скептицизм.

– И хуже всего – он лечит людей.

– Ого. – Интонация Шоу перешла с мажора на минор. – Приведите своего знакомого в четверг. Я смогу принять его в десять.

Психиатр продиктовал собеседнице свой адрес, и та положила трубку. Теперь она чувствовала себя настоящей героиней. Дюран сидел в гостиной и допивал бутылку пива. Подойдя к нему, Эйдриен сообщила: