Сев за руль внедорожника, он нажал на клавишу центрального замка, заперев все двери.

Через лобовое стекло видел лишь бетонную стену в пятнах от воды и выхлопных газов.

Его воображению хотелось найти в этих пятнах какие-то образы, как иногда оно находило каких-то зверей в движущихся облаках. Но здесь он видел разве что разлагающиеся лица и изуродованные тела жертв жестокого насилия. Словно сидел перед призрачной фреской, запечатлевшей тех, ради кого он столько лет, работая детективом отдела расследования убийств, пытался отправить преступников на скамью подсудимых.

В какой-то момент рука потянулась к кнопке включения радиоприемника. Шерил Кроу, Крис Исаак, без струнных и валторн оркестра, могли бы помочь скоротать время.

Но указательный палец к кнопке так и не прикоснулся. Он подозревал, что вместо обычной музыки на всех диапазонах услышит только голос, который мог быть голосом Ханны, пытающейся неведомо откуда что-то ему сообщить.

Этан вздрогнул, когда по стеклу забарабанили костяшки пальцев. Сквозь окошко пассажирской дверцы на него мрачно смотрел Рисковый Янси.

Этан разблокировал дверные замки.

Заполнив собой все свободное пространство, Рисковый уселся на переднее пассажирское сиденье и захлопнул дверцу. И хотя его колени уперлись в приборный щиток, не воспользовался рычагом, отодвигающим сиденье назад. Чувствовалось, что он нервничает.

— Они нашли Данни? — Кто?

— Больница. — Нет.

— Тогда почему ты здесь?

— Я говорил с врачом, который подписал свидетельство о смерти, пытался понять, что же происходит.

— Что-нибудь понял?

— Вернулся в исходную точку… смотрю на собственную задницу.

— Не та достопримечательность, что привлекает туристов. У Сэма Кессельмана грипп.

Этану был нужен здоровый Кессельман, детектив, в свое время расследовавший зверское убийство матери Рольфа Райнерда, чтобы вместе с ним прочитать незаконченный сценарий Рольфа, а потом попытаться вычислить упомянутого там профессора.

— Когда он вернется на работу? — спросил Этан.

— Жена говорит, что пока он не может проглотить и ложки куриного бульона. Похоже, мы увидим его лишь после Рождества.

— Кто с ним работал по тому делу?

— Поначалу Гло Уильямс, но дело быстро перешло в разряд «глухарей», и он перестал им заниматься.