— Он почти всегда прав, — ответила она. — Скоро ты сам убедишься в этом.

— Да, да. Я знаю. Мне доводилось слышать подобные заявления и раньше.

— Однако, они редко бывают справедливыми.

— Каждый рано или поздно обязательно ломает себе шею.

Дайну словно отбросило в сторону. Она повернулась так, что очутилась лицом к лицу со Спенглером.

— Я полагаю, что тебе стоит разъяснить поподробнее свое последнее замечание.

Он поднял вверх обе руки, точно извиняясь и улыбнулся еще шире.

— Ну, что ты право. Я и не знал, что ты принимаешь все так быстро к сердцу. Я сказал это просто так, без всякой задней мысли. — Улыбка на его лице достигла пика своей лучезарности. — Ты сейчас проходишь решающий этап своей жизни. Никакая предосторожность не может оказаться для тебя излишней.

— Что ты хочешь сказать?

Он пожал плечами, точно говоря: «Не принимай все всерьез», однако ослепительная улыбка, излучавшая столько же света, сколько двухсотваттовая лампочка, являлась достаточно веским подтверждением серьезности его слов.

— Ты считаешь его чем-то большим, чем просто человеком. Это может быть довольно опасно, вот и все, что я имею в виду. Он способен ошибаться, как и любой из нас. Ты же ставишь все свое состояние на одну карту... — Он вновь пожал плечами.

— Мне кажется, — резко бросила она, — что ты совсем забыл об одном небольшом инциденте.

Спенглер потер тыльную сторону ладони левой руки.

— Я не забыл, но это вовсе не означает, что я боюсь его. Он уже не настолько силен.

Дайна, улыбнувшись, совсем легонько прикоснулась рукой к его щеке.

— Ты тоже, — тихо сказала она и удалилась, оставив его в одиночестве.

Вокруг уже вовсю шло веселье, и Дайна оказалось тут же подхваченной им. Она порхала от одного человека к другому, от одной кучки гостей к другой, и ей казалось, что все их лица скрыты под масками, что все они явились сюда как на парад, готовые в любой момент быть оцененными кем-то. Впрочем, ничто, даже комплименты, не имело никакого значения.

— Ay, chica, как ты повзрослела!

Обернувшись точно ужаленная, она уперлась взглядом в до боли знакомое лицо, золотистая кожа которого была густо усеяна веснушками. Вот только по-прежнему рыжеватые волосы были непривычно предельно коротко подстрижены в соответствии с последними требованиями моды, а над верхней губой тянулась узенькая опрятная полоска усов, придававшая широкой прорези рта еще более угрожающий вид. Новые линии прорезали это странное выразительное лицо, протянувшись от крыльев носа к уголкам губ. У внешних уголков глаз виднелись маленькие сеточки морщинок, однако сами эти глаза ничуть не изменились. Бледно-голубые, немигающие, плоские, как камни, они оставались единственной неменяющейся чертой на необычайно подвижном лице.