Шизей вся дрожала, и Брэндинг прижал ее к себе крепче.

— Не хочу продолжать, — прошептала она. — Кок, пожалуйста, не заставляй меня.

— Я не хочу, чтобы ты что-то делала против воли, — мягко сказал Брэндинг, хоть и сочувствуя Шизей, но не желая расставаться с ролью священника в исповедальне, на которую он себя уже настроил. — Но я думаю, что тебе и самой будет полезно рассказать все, как есть. По-видимому, эта история даже не шрам в твоей душе, а открытая рана, которую надо лечить.

— Неужели другого пути нет? — тихо спросила Шизей.

— Нет.

Шизей закрыла глаза, и он осторожно вытер пот с ее лба.

— Не бойся. Мне ты можешь рассказать все.

Ее глаза распахнулись, и ему показалось, что в них сверкнул отблеск темно-красного пламени.

— Этот художник и тонкий знаток красоты стал моим любовником, моим тюремщиком, моим мучителем. И я должна была смириться с этим. Лишь переступив его порог, я стала его пленницей.

— Ты, конечно, выражаешься фигурально? — вставил Брэндинг.

— Нет, пленницей в прямом смысле этого слова. — Заметив новое выражение, появившееся на лице Брэндинга, она прибавила: — Конечно, я совершила ужасную ошибку.

— Я тебе очень сочувствую, — сказал он. — Прямо в голове не укладывается то, что ты рассказываешь мне. Он тебя насиловал?

Глаза Шизей были сосредоточены на невидимом прошлом, и когда она опять заговорила, Брэндинг почувствовал, что это прошлое как бы оживает.

— Мне было десять лет, когда Задзо подобрал меня на улице. Может, предвкушение плотских удовольствий и входило в качестве компонента в его программу моего спасения, но не с них он, естественно, начал. — Шизей облизала пересохшие губы. — Он начал с того, что стал обращаться со мной как с животным, заставляя спать в углу на подстилке, ходить на четвереньках, есть из миски прямо на полу. Разговаривать я должна была лаем и рычанием, потому что, как он говорил, подзаборники не имеют права пользоваться цивилизованным языком.

Брэндинг пришел в ужас.

— Какой кошмар! Почему ты не убежала?

— Когда он уходил куда-нибудь, он сажал меня на цепь.

— Неужели ты даже не пыталась сбежать?

Шизей вся дрожала.

— Ты все еще ничего не понял, Кок. Без него я была ничто. Я бы просто погибла.