Пул немного постоял молча, глубоко вздохнул и произнес:

– Вот так-то вот. Тысяча душ живут на этой жалкой квадратной миле и притворяются. Притворяются до тех пор, пока это притворство не становится похожим на ту действительность, которую мы видим на видеокассетах и о которой читаем в газетах. И все то, что мы читаем и видим на пленке, кажется нам репортажем с какой-то планеты-двойника. Знаете, иногда мне кажется, что я – душевнобольной, а временами – что психи – это русские. – Он взглянул на Лизу и Холлиса. – Вот вы только что попали сюда. И что вы думаете по этому поводу?

– Я буду сохранять спокойствие и здравый смысл, хотя и не думаю, что это имеет значение, если вы все тут свихнулись, – сказал Холлис. – Моя проблема с этой школой заключается в том, что она работает.

– Да, работает, – согласился коммандер. – С нашей помощью здесь вылупляются тысячи мерзких чудовищ. Да простит нас Бог...

Они вернулись на главную дорогу и зашагали по ней.

– А у вас никогда не возникало впечатления, что курсантов... соблазняет наш образ жизни, коммандер? – спросила Лиза.

– Да. Но, по-моему, только внешне, – понизив голос, ответил Пул. – Ну, как американец мог бы соблазниться Парижем или Таити. Они не всегда хотят видеть что-либо из этого в своей стране. Ну, может быть, кто-нибудь из них и хочет, чтобы это присутствовало в жизни, но иначе, по-своему.

– Русские по-прежнему приравнивают материальные блага к духовному разложению, – заметила Лиза.

– Вы хорошо знаете ваших русских, – сказал Пул. – И все же они какие-то сумасшедшие. Не веря в Бога, обеспокоены своей духовной жизнью, живут в нищете, которую считают неким благом для своей души и, несмотря на это, покупают и крадут все, что попадется под руку, и хотят все больше. А те, кому удается разбогатеть, впадают в гедонизм и тонут в нем, поскольку не имеют путеводной звезды, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Это свойственно не только русским, – заметил Холлис.

– Да, – согласился Пул. – Но вот что я вам скажу. Похоже, у большинства из них есть какая-то темная суть, непробиваемая сердцевина, ядро, недоступное свету извне. И неважно, сколько книг они читают или сколько смотрят видеофильмов. Они не услышат и не увидят. Конечно, немногие, процентов двадцать пять из них, «раскалываются» и открываются. Однако надзиратели очень быстро их вычисляют, несмотря на то, что мы всеми силами пытаемся их прикрыть. И КГБ отчисляет их из школы. Возможно, мы выпустили отсюда и нескольких новообращенных. Но не думаю, что им удается пройти устный экзамен – так мы называем полную проверку на детекторе лжи, которой подвергают всех. – Пул по-прежнему говорил шепотом. – Мы все же не теряем надежды, что хоть один из них, прибыв в Америку, направится в ФБР и сообщит им самую захватывающую шпионскую историю века. Но этого еще не случилось? – спросил он.