— Это далеко?

— Ночью трудно оценить расстояние, но горизонт всего в двух-трех милях от нас, так что она должна быть ближе: может, всего в миле или полутора милях.

— Почему ты заглушил двигатели?

— Ветра нет, а над водой звуки разносятся далеко. — Чак приставил к глазам бинокль. — Не могу разглядеть очертания, ночь безлунная. Видно только навигационный огонь.

— Вслушайся, — сказал Томми. — Ты слышишь это?

Чак высунул голову наружу, за ветровое стекло.

— Музыка.

— Латиноамериканская, — сказал Дэрил.

— Может, они танцуют, — предположил Томми. — На таком маленьком катере может быть музыкальное оборудование?

— Конечно, — ответил Чак. — У нее может быть автомобильный радиоприемник и несколько динамиков — это все, что нужно.

— Что нам теперь делать? — спросил Дэрил. — У нас нет хода, и мы не можем незаметно подкрасться к ним — они услышат шум двигателей.

Чак посмотрел на ГСП: показания приборчика мерцали в темноте.

— Мы делаем восемь десятых узла относительно дна, — сказал он. — Здесь есть небольшое течение, и оно сносит нас примерно в направлении огней. Если ее судно стоит на якоре, а похоже, что это так, то мы дрейфуем прямо на него.

— Откуда мы знаем, что это судно Клэр? — спросил Дэрил.

— Мы этого не знаем, — ответил Томми, — но пока что этот огонь — все, что у нас есть. Давайте посмотрим, кто это.

...Медленно, но неуклонно «Срыв» сносило течением прямо на огонь. Чак каждые десять-пятнадцать секунд подносил к глазам бинокль, стараясь разглядеть очертания судна.

— Слушайте, — прошептал Томми. — Они разговаривают.

Чак прислушался и услышал смех.

— Похоже, там мужчина и женщина.

— Говорите потише, — прошептал Томми каждому. — Никаких ненужных разговоров: если мы слышим их, то они могут слышать нас.