— Я помню, что сказала.

— Тогда как ты можешь на меня сердиться, если я сделал то, что ты просила? — Он сделал три больших шага ко мне, и я попятилась. Это движение его остановило. — Как ты можешь меня в этом винить?

— Не знаю, но так получается. Несправедливо это с моей стороны или нет, не знаю, но так получается.

Тут заговорил Жан-Клод, как вздох ветра за одинокой дверью.

— Если бы ты только сдержан себя, mom ami, мы могли бы сейчас быть в ванне втроем.

— Ну уж не знаю. — Мне удалось произнести это сердито, чем я была довольна.

Жан-Клод поднял на меня сине-черные глаза.

— Ты хочешь сказать, что отказалась бы от такой радости, только раз ее попробовав?

На этот раз я не покраснела, а побледнела.

— В общем, это сейчас непонятно, потому что он сжульничал! — И я театральным жестом показала на Ашера.

У него отвалилась челюсть.

— Как это я сжульничал?

Жан-Клод снова опустил лицо в ладони.

— Ma petite не позволяет воздействовать на нее вампирскими приемами.

Голос его звучал приглушенно, но как-то очень ясно.

Ашер посмотрел на него, на меня:

— Никогда?

Жан-Клод ответил, не двинувшись, не поднимая лица:

— Почти никогда.

— Значит, она никогда тебя не пробовала так, как нужно, — сказал Ашер с легким удивлением.