Сегодня вечером, сняв с лица витаминную маску из растертого авокадо, она умылась и вытерлась сначала полотенцем с запахом гардении, а потом — с запахом алламонда. Божественно. Было время, когда она могла позволить себе есть авокадо дважды в день, но это было давно, до того, как ученые подсчитали, что в каждом плоде содержится до восьми калорий. Тем не менее, ничто не могло сравниться с авокадо по его воздействию на кожу лица — об этом с древности знали все гавайские женщины. Чтобы очистить лицо после питательной маски, было вполне достаточно протереть его водой с лимонным соком.

К сожалению, морщин с лица теперь не удалишь даже с помощью маски из авокадо. Как говорила в доброе старое время Момс Мабли, вы просыпаетесь в одно прекрасное утро и обнаруживаете, что и вы не смогли избежать подобного украшения.

Спальня Алекс находилась на втором этаже, напротив хозяйской. Комната была высокая, светлая и просторная, полы из наборного паркета. Стены были оклеены светлыми обоями, а под потолком неслышно вращались лопасти большого вентилятора. Алекс, накрутив волосы на бигуди, сидела на кровати, одетая в кимоно Пола, и читала — уже в который раз — дневники Касуми. Два хрустальных стакана с водой и с лимонным соком — стояли на ночном столике, отделенные от Алекс москитным пологом, который окружал кровать со всех сторон. Из небольшого радиоприемника-часов, стоящего рядом с хрустальными бокалами, негромко слышалась музыка Баха.

Неужели Касуми было только шестнадцать лет, когда она писала все это? Каким умным ребенком была она, и не просто умным, а с замечательным чувством юмора и с редким талантом к самоанализу. Несомненно, она получила в этом возрасте огромную душевную травму, когда родители продали ее для известных услуг, но она им простила, более того — была уверена, что тем самым выполняет свой дочерний долг. Алекс считала, что любовь Касуми к Руперту де Джонгу была одновременно и наивной, и очень серьезной, что не слишком удивительно для столь юной девушки. Де Джонг был ее спасителем, человеком, вырвавшим ее из позорного и унизительного состояния. По этой причине она считала его рыцарем без страха и упрека, не способным ни на что дурное.

В отличие от многих, Касуми не боялась его. Она свободно писала в дневнике о шутках, которые позволяла себе с гайджином, особенно, когда ей казалось, что его слова несправедливы. Так, однажды он позволил себе несколько выспренное выражение, что ему хотелось бы, чтобы ее сердце и губы составляли единое целое. «Лучше промолчать, чем сказать неправду», — записала она тогда в своем дневнике.