– Что за чертик прячется на Пламе?

– Погоди. Сначала давай подумаем, что такое для Америки эти три штата вокруг Нью-Йорка?

– Ну, во-первых, здесь живет миллионов двадцать человек... Или двадцать пять?

– Прежде всего, это средоточие всех культурных ценностей Америки – музыки, изобразительного искусства, театра... Ты можешь представить себе страну без этого уголка трех штатов?

– Жители Востока или Лос-Анджелеса не согласились бы с тобой. А также округа Колумбия, Чикаго, Сан-Франциско...

– Конечно. Но, Чарли, какими бы еще богатствами ни располагала Америка, в этот мегаполис вложено больше всего надежд, труда, амбиций...

Чарли нахмурил брови.

– Предположим, я согласился. Что тогда?

– Тогда я могу рассказать тебе историю Плам-Айленда. – Гарнет прижала его руки к своему телу. – Давно, еще до первой мировой войны, еще до вступления в нее США, наши жлобы занялись производством химического оружия.

– Правда?..

– А горчичный газ – правда? А фосген? Это продолжалось в течение двадцати лет, уже после перемирия. К тому времени, когда над человечеством нависла вторая мировая война, безумные эксперименты набрали обороты. Теперь речь шла уже не о химическом оружии – бактериологическом!

– Об этом я слышал.

– Ну конечно, твоя «Джет-тек интернэшнл» влезла довольно глубоко в военные заказы, так что ты должен знать, что за сорок пять лет «холодной войны» наши ученые окончательно свихнулись. Нет на земле ничего живого, что бы не использовалось в их жутких экспериментах. Государство наделило их теми же полномочиями, что и Гитлер – врачей-убийц в концентрационных лагерях. Постоянной правительственной лицензией на убийство... – Она замолчала и встала. – Мы не знаем точно, сколько невинных жертв этих экспериментов погребено на Плам-Айленде. Известно только, что там сейчас – свалка смертельно опасных отходов, груды канистр с дьявольски жизнеспособными, мощными микроорганизмами. И все это – в разрушающихся, ржавеющих емкостях.

В комнате сгустилась темнота. Чарли едва мог различать ее лицо. Гарнет придвинулась к мозаичному окну, и казалось, что ее фигуру оплела паутина.

– Двадцать лет назад, – продолжала она тихо, сдавленным голосом, – мы попытались заставить правительство признать, какую опасность представляет Плам-Айленд для Америки, для всего мира. Такое признание позволило бы нам потребовать уничтожения зловещих следов бесчеловечных экспериментов... Ты поверишь. Чарли, нам не позволили даже поездку туда! Никому это не нужно, никто не хочет ничего знать...

– О, этому я охотно верю, – сказал Чарли. – Если правда выйдет наружу, это страшный удар по целой курортной индустрии! Как потом уговоришь кого-нибудь снять или купить дом на Лонг-Айленде?