Медленно, словно чтобы не вспугнуть его, Никки встал и сел на сундук.

– Ты же не поверишь, если я скажу, что это было тренировкой? – Кевин отрицательно покачал головой. – Даже если это правда?

– Это звучит не особенно ловко. Там, наверху, есть человек, которому это не понравится.

Никки ткнул пальцем в потолок.

– Наверху? Значит, мы не одни?

– Такие, как мы с тобой, – прочувствованно произнес Кевин, – никогда не бывают одни.

* * *

Обмороки и возвращения в сознание чередовались жестокими взрывами. Напряжение и изогнутом теле грозило медленной смертью от удушья. Он будил себя, прибегнув к мелким хитростям. Сознание. Тьма. Удушье. Сознание. Тьма. Он больше не мог тревожиться ни о чем, кроме смерти. О смерти – его смерти – говорили два скота в комнате. Даже страшная боль в позвоночнике была ничем по сравнению с ужасным предчувствием смерти.

В комнате звякнул телефон. Один из калабрийцев с ворчанием снял трубку. После короткого обмена репликами он сказал своему сообщнику:

– Tomaso e qua[83].

– Ты узнал его голос?

– Змеиный голос. Хитрый, гордый голос сицилийца. Что еще нужно?

– Я даже не помню, как он выглядит.

Постучали в дверь. Один из калабрийцев пошел открывать.

– Tu non sei Tomaso[84], – сказал он молодому китайцу, стоявшему на пороге.

– Buon giorno. – Два сухих хлопка – словно переломили деревянный прут через колено. Два глухих звука – чьего-то падения. Дверь шкафа скользнула в сторону. Над ним навис кто-то с плоскогубцами в руках. Мгновение – и исчезла страшная боль в спине и вокруг шеи. Чарли окунулся в блаженное беспамятство.

Когда он пришел в себя, комнату заливало зимнее холодное солнце. Скорчившись на боку, Чарли разлепил веки и встретился взглядом с мертвыми глазами Мимо и Пино. Их открытые глаза казались пустыми, но зато третий – в центре лба у каждого – распускался прекрасным живым цветком. На удивление мало крови, подумал Чарли. Если Томазо Молло и вправду был змеей, его жало почти не оставляло следа. На их лицах застыло выражение удивления, словно такая ловушка была чем-то неслыханным для людей ндрангетты.

Застывший в позе мороженой креветки, Чарли смотрел на своих похитителей. Это работа специалиста, отметил он. Может быть, англичанина? Англичане – опытные убийцы. Но что делать англичанину на ионическом побережье Калабрии, что могло объединять его с человеком, прибравшим к рукам Корлеоне?

Чарли со стоном попытался пошевелиться. Его спину пронзила боль, как от удара током. Он снова посмотрел на мертвые глаза калабрийцев и подумал, что быть жестоко связанным – это намного лучше, чем быть мертвым. Он застонал и снова провалился в беспамятство. Шло время.