— Так зачем же ты подписался? — спросил Элвис.

— Говорю же: мне нужна была его женщина. Она присутствовала на всех схватках. Просто кончала от всей этой жестокости. Визжала, когда ее Тесак выворачивал противнику руку, болевым приемом укладывал его на настил и в партере делал из него месиво из костей и мяса. Телка балдела от запаха свежей крови. А кровь — это все, что тогда мне было нужно. Кровь Тесака. И в тот вечер она стояла внизу у ринга. На ней надето такое блестящее платье с глубоким вырезом, на шее колье. Она была самой красивой и самой желанной в мире.

Приз замолчал, будто снова увидел эту женщину.

— Это был жестокий бой, то есть очень жестокий, — сказал он. — Противник был тяжелее меня и опытнее. Но я все-таки сделал его. Вырубил в том самом углу, рядом с которым стояла Лерка. И она все видела до мельчайших подробностей. Как я сел ему на грудь, как его тренер выкинул белое полотенце. Но эта тряпка не успела опуститься на ринг. Я уже сломал шею Тесаку. И кровь брызнула на ее блестящее платье. А потом я стоял на ринге, окровавленный до колен. Держал в руках этот грошовый кубок, потрясал им в воздухе, и смотрел, как бесновалась публика. Те немногие, кто поставил на меня, неплохо заработали. А Метельская смотрела на меня снизу вверх, слезы быстро высыхали на ее щеках. Она уже знала, что будет с ней дальше.

— А ты знал?

— Конечно, ради этого я и бился. Я был так счастлив, как не был счастлив больше никогда в жизни. Это сильнее наркоты, сильнее всего на свете. Ты добиваешься того, на что в принципе не мог рассчитывать. Эту женщину я взял через пару дней. Наш роман длился месяц или около того. Но потом я понял, то есть мы оба поняли, что не созданы друг для друга. И расстались навсегда. Теперь эта шикарная бабец — просто дешевая потаскушка. Она сидит на игле и, чтобы заработать на чек, клеит мужиков в одном непотребном заведении. Ее красота бесследно исчезла. Лерка похожа на задницу моей бабушки. Да и сам я стал уже не тот. Все, что я когда-то имел, чем дорожил, вывалилось из карманов. И уже не поднять с мостовой, потому что спина не гнется. Но у меня осталась эта железяка. И она приносит мне удачу. Всегда таскаю его с собой, если светит серьезное дело.

Приз бережно завернул кубок в вощеную бумагу и убрал его в ящик для перчаток.

— Поставить жизнь на кон ради любимой женщины, ради больших денег — это мне понятно, — сказал он. — Но гробить себя ради какого-то мальчишки. Какой-то сопли на заборе. Нет, это их области идиотизма.

***

Элвис не ответил. Отвернувшись, он смотрел на прозрачный осенний лес, на дачных поселки, и не испытывал ни сожаления, ни грусти. Он вспоминал один-единственный день своей армейской службы.