За последние месяцы он почти превратился в мертвеца — своего рода защитная апатия перед лицом попыток следователей залезть в душу. Это было необходимое самоубийство, его вынужденная уступка убийцам. Но все равно это была смерть. Теперь, когда перед ним возник ее образ, он ожил, пусть только на одну ночь.

* * *

Потом загорелся торф. Целыми днями вся северная сторона горизонта была затянута багровой мглой. Однажды днем самолет с провизией повернул обратно, а на следующий день и южную сторону затянуло дымом. Появилась пожарная машина с офицером-сапером и пожарниками в резиновых касках и накидках, что делало их похожими на средневековых ратников. Сапер приказал покинуть дом. В Москву эвакуироваться было нельзя — дороги отрезаны или блокированы, все физически годные лица были мобилизованы на борьбу с пожаром.

Это было настоящее сражение. Всего в тридцати километрах от дома находился командный пункт, где сотни пожарных, саперов и «добровольцев» формировались в группы, сопровождавшие поливочные машины, экскаваторы и тракторы. Из обитателей дома сюда входили Аркадий, Приблуда, два десятка охранников, работающие по дому и повара, сформировали резервную цепь, вооруженную лопатами. Аркадий находился посередине. Но едва они пересекли первую противопожарную полосу и принялись за работу, цепь стала распадаться. Уничтожая широко раскинувшийся подлесок, приходилось растягивать и ломать цепь. Ветер внезапно менял направление и ослепленные и задыхающиеся от дыма люди разбредались порой в противоположные стороны. В лесу оставались старые канавы, в которые проваливались люди, а то и целые тракторы. Остаток цепи, следуя за двумя тракторами, уперся в новую стену дыма, не зная, за каким из тракторов идти дальше. Неожиданно возникали люди в обгоревшей одежде, спасающиеся бегством или, наоборот, мужественно расчищающие проход, двигаясь навстречу огню. Изо всех людей, с которыми он отправился в путь, Аркадий узнавал одного Приблуду.

Огонь возникал непредсказуемо. Один куст занимался медленно, как толовая шашка, другой вспыхивал факелом. Все дело в торфе. К этому времени Аркадий ясно представлял, что он находится вблизи Шатуры. Шатура была известна тем, что здесь построили первую после революции электростанцию. Топливом для нее служил торф. Горела сама земля, под ее поверхностью горели пласты торфа, так что, даже если пламя сбивали наверху, каждый очаг как по волшебству рождал новые кольца огня. В покрытый дерном выгоревший пласт торфа рухнул экскаватор. Выброс метана рванул в рядах боровшихся с огнем. Пекло невыносимо. Все кашляли пеплом и кровью. Летающие над головами вертолеты выливали тонны воды, которая превращалась в удушливую смесь пара и дыма. Люди со слезящимися от дыма глазами, словно слепые, образуя цепь, держали друг друга за пояс.