– Долго еще? – спросил реальный Калеб.

– Вся ваша история жизни.

– Ладно, Розалинда, можете прекратить.

Он сделал взмах рукой, приказывая собравшимся разойтись. Когда статисты удалились, оставив нас одних на сцене в свете рампы, подобно кинозвездам, Калеб заговорил. Следует быть предельно осторожной, думала я, восхищаясь его странными серыми глазами и изгибом губ. Его слова будут звучать убедительно.

– Ты однажды спросила меня, за что я ненавижу Проспера. Теперь ты поняла, за что. Он совратил обоих моих детей и чуть было не стал виновником их гибели. Если тот, первый, все-таки был моим сыном. – Он бросил взгляд на фотографии, лежащие в воде. – Тебе известно, к примеру, что Майя сказала моей жене, что ей следует отправить его куда-нибудь, так как он может повредить моей карьере? И моя бедная, глупая сучка даже сочла это за услугу со стороны великосветской дамы. Она так перепугалась, когда увидела, как я отнесся к его исчезновению, что в течение двух дней молчала, словно воды в рот набрала. Несколько раз резала себя, чтобы хоть как-то искупить вину. А потом нашла какое-то свое старое болеутоляющее. Наркомана никогда не переделаешь. И когда она наконец пришла в себя и могла рассказать, в какую дыру его отправила, было уже слишком поздно. К тому времени он уже сбежал. Исчез.

Мне не хотелось на него смотреть. Хотелось стать лишь парой ушей, магнитофоном, воспринимающим только факты.

– Проспер говорил тебе, почему он помешал выходу в прокат моего первого фильма?

Он изо всех сил пытался встретиться со мной взглядом.

– Расскажи ты, Калеб.

Теперь настала его очередь отворачиваться. Оставалось что-то такое, что не могло быть высказано даже сейчас.

– Потому что я не дал ему того, в чем он так нуждался. Но мой с... но Сами дал.

– Если ты действительно ненавидел Проспера, то почему в таком случае сотрудничал с ним в «Фонде Тилака»?

Он покачал головой:

– Не с ним. Я работал на «Голиаф», помогая им отобрать у него «Остров». Много лет назад я договорился об этом с Анменном: я свожу его с нужными людьми, а он за это помогает мне потопить «Остров». Я думаю, что именно Анменн посоветовал Эйкрсу воспользоваться одним из моих скальпелей, чтобы и меня впутать. Чтобы я не ушел из-под их контроля. – Он сделал шаг ко мне. – Розалинда...

– Если ты полагаешь, что этого признания достаточно, то заблуждаешься, – сказала я быстро.

Что-то во мне продолжало задавать один и тот же вопрос: «Что ты стремишься доказать или опровергнуть?» Этот человек способен обосновать все, что ему выгодно.

– Я не пытаюсь... – Он вздохнул. – Назови это моей эпитафией. Знаешь, есть одно старинное индийское стихотворение, которое мне очень нравится. Его произносит человек, утомленный долгим сезоном дождей. «Падают стрелы дождя, – говорит он. – Так, словно миру приходит конец».