Ну, вот оно и начинается, подумала я. Последний акт. Мое индийское решение. Я пыталась убедить себя, что делаю все ради сестры, и старалась одеваться во взятые напрокат вещи как можно тише, чтобы никого не разбудить.

– Сценарий у вас с собой? – прошептал Томас, когда мы уже уходили. – Ваше удостоверение? Пропуск на съемочную площадку?

Я похлопала по сумочке, заменившей мой традиционный рюкзак, и затем снова все перепроверила, как мы обычно делаем, отправляясь в долгое путешествие, паспорт, билеты, бумажник.

– Как я выгляжу? – спросила я.

Одна из двоюродных сестер Томаса накануне вечером загримировала меня, а несколько часов сна в гриме должны были придать мне поношенный вид, который, собственно, и требовался.

Томас улыбнулся и кивнул:

– Само совершенство.

– А что, если все остальные опоздают, Томас? Что, если машина, посланная Рэмом, увязнет где-нибудь по дороге в грязи?

– Что, если... Что, если... Сегодня вы должны предаться своей карме, как настоящая достойная индианка, – сказал он. – Но если потребуется, я тоже надену костюм.

– Вы же ведь христианин, Томас. Вы не должны верить в карму.

– Вся Индия верит в карму, мадам, не только мы, бедняги, на ее широкой сцене.

– Вы неисправимый поэт.

Мы доехали до доков, откуда отходят катера на Элефанту. Толпа статистов уже собралась. Они зевали и потягивались в утреннем тумане. Томас проехал по Рамчандани-Марг и высадил меня на перекрестке с Бест-стрит, как раз за отелем «Тадж-Махал». Перед тем как выйти, я взглянула ему в глаза.

– С Богом, – сказал он. – Я буду ждать вас здесь сегодня вечером, что бы ни случилось, пусть даже небеса разверзнутся.

* * *

Проспер заказал три так называемых больших катера, чтобы перевезти актеров и съемочную группу на Элефанту, расположенную в десяти километрах от берега. Там на протяжении последних двух дней устанавливалось освещение, камеры и декорации. Членов съемочной группы и статистов, ожидавших прихода катеров, окутывал розоватый туман, так, словно уже началось испытание какого-то спецэффекта. Но на самом деле это был дым от дешевых индийских сигарет, опускавшийся почти до земли вперемежку с насыщенным влагой муссонным воздухом. Вокруг стоял пряный аромат табака. Аромат Индии.

Как только появилась Бина со своей маленькой группой хиджр, помощники Рэма отделились от толпы и прошли мимо нас, бормоча «Мумбаи» – пароль, который придумали мы с Рэмом. Вскоре после прибытия Бины крупный мускулистый мужик, стоявший около катеров, что-то прокричал, и мы стали подниматься на борт. Я заметила еще троих таких же здоровяков, отвечавших за то, чтобы никто посторонний не оказался на катере.