Я с трудом расслышал слова:

— О Боже! — прошептала она. — Я не знала — я не знала.

Я почувствовал себя пристыженным.

— Прости меня, — сказал я. — Я немного запутался. Я забыл, что ты не знаешь. Он сказал мне об этом перед самой атакой Гатта. Ему предстояло вернуться в Мехико, чтобы умереть через три месяца. Не слишком много времени, чтобы строить какие-то планы, не так ли?

— Вот почему ему так не хотелось отсюда уезжать. — Ее голос прервался всхлипыванием. — Я видела, он смотрел на город так, словно у него с ним любовный роман. Он гладил те вещи, которые мы для него доставали.

— Он был человеком, который прощается со всем, что любит, — сказал я.

Некоторое время она сохраняла молчание, а затем тихо произнесла:

— Мне очень жаль, Джемми; я сожалею о тех словах, которые тебе сказала. Теперь я многое бы дала за то, чтобы никогда их не произносить.

— Забудь об этом.

Я сосредоточился на охране шланга, а затем начал размышлять над тем, что мне с ним делать. Средний аквалангист не помнит на память Адмиралтейскую таблицу для подводников; и я не был исключением. Однако в последнее время я сверялся с ней достаточно часто, особенно в связи с глубинами, имеющими отношение к сеноту, и неплохо помнил все цифры. Рано или поздно нам придется подниматься на поверхность, а это означает декомпрессию по пути наверх, а продолжительность декомпрессии зависит от достигнутой глубины и длительности проведенного на ней времени.

Я только что провел целый час на глубине почти ста футов, после чего поднялся до шестидесяти пяти футов, и если я проведу в пещере по меньшей мере еще один час, то потом, при декомпрессии, смогу не принимать во внимание погружение на дно сенота. Избыточный азот к тому времени уже постепенно выйдет из моих тканей.

Останется только подняться на поверхность. Чем дольше мы будем находиться в пещере, тем больше времени понадобится на декомпрессию, а время декомпрессии строго ограничено количеством воздуха, оставшегося в больших баллонах на дне сенота. Будет большим несчастьем остаться без воздуха во время, скажем, двадцатифутовой декомпрессионной остановки. Придется либо остаться в воде и задохнуться, либо подняться на поверхность и получить кессонную болезнь. Главная проблема заключалась в том, что я не знал, сколько воздуха осталось в баллонах — Рудетски сам проводил все поверхностные работы на плоту, и у него не было повода говорить мне об этом.

Поэтому мне оставалось только положиться на волю случая, и я решил исходить из того, что баллоны полны наполовину. Баллоны моего акваланга были почти пусты, но те, что у Кэтрин, оставались практически полными, и у меня был небольшой резерв. Я наконец рассчитал, что если мы проведем в пещере три часа, то на декомпрессию понадобится два часа — всего пройдет пять часов с того момента, как мы, нырнув, укрылись от пуль. За пять часов наверху вполне могут произойти какие-нибудь перемены. Я слабо усмехнулся. Никогда не стоит терять оптимизма — Гатт даже мог пустить себе пулю в лоб в припадке ярости.