Гнев и боль… Её взгляд упал на Глинна, который стоял рядом с чёрной консолью, время от времени шёпотом отдавая распоряжения оператору. Он только что унизил, даже сокрушил, самого крупного промышленника на свете, но при этом выглядел таким невзрачным, настолько обычным. Она продолжила украдкой поглядывать на него. Её гнев можно понять. Но вот боль — нечто совершенно другое. Не единожды она лежала ночью без сна, задавая себе вопрос — что происходит у него в голове, что направляет его действия? Она раздумывала, как может человек, настолько неброский физически — человек, мимо которого она могла пройти на улице, не обернувшись, — как он мог настолько живо поселиться в её воображении. Бриттон не могла понять, как он может быть настолько безжалостным, настолько дисциплинированным. Был ли у него и в самом деле план, или он просто хорошо скрывал серию адекватных реакций на нежданные события? Самые опасные люди — те, кто думает, что они всегда правы. Тем не менее, Глинн всегда оказывался прав. Казалось, он знает всё заранее, казалось, понимает каждого. Очевидно, он разобрался и в ней — по крайней мере, в профессиональной части Салли Бриттон. «Сейчас успех зависит от определённой субординации, от вашего авторитета капитана», — сказал он. Салли поняла, что раздумывает, а знает ли он об её чувстве, когда субординация попрана, пусть даже и временно. И вообще, — волнует ли его это? Она спросила себя, какое ей дело, есть ли ему до этого дело.

Бриттон почувствовала дрожь танкера, когда с обеих сторон корабля заработали насосы. Струи морской воды вырывались в море через отводные трубы. Корабль приподнимался почти неощутимо, по мере того как опустошались резервуары с балластом. Естественно: именно так приземистая башня будет поднята до уровня метеорита на обрыве. Корабль целиком поднимется навстречу, вплотную поднося платформу к камню. Снова она почувствовала унижение при мысли о том, что у неё отняли власть над танкером, и, в то же время, — благоговейное почтение перед этим дерзким планом.

По мере того, как гигантский корабль всё больше выступал из воды, она продолжала стоять в напряжённом внимании, ни с кем не разговаривая. Это вызывало странное ощущение — смотреть, как корабль проходит через обычные телодвижения, избавляясь от балласта — найтовит насосы, выпрямляет загрузочные рукава, открывает блоки коллекторов, — однако смотреть скорее как сторонний наблюдатель, чем участник. И наблюдать за процессом в подобных условиях — когда корабль в шторм принайтовлен к берегу — это шло вразрез со всем, чему она научилась за время своей карьеры.