– Вы говорите о «Тринити» почти как о Боге! – заметил Маккаскелл.
Скоу снисходительно посмотрел на руководителя администрации президента.
– Именно поэтому, говоря о действующем нейрослепке, мы употребляем термин
– Ну и что, по-вашему, я должен доложить президенту? – раздраженно спросил Маккаскелл.
– Правду, – сказал генерал Бауэр. – Что мы пока не знаем, с чем имеем дело.
– А когда узнаем?
– Когда компьютер заговорит с нами, – ответил Скоу.
– Проклятие! – воскликнул Маккаскелл. – Я по-прежнему не понимаю, почему эту машину нельзя просто вырубить. Как любой компьютер.
Генерал Бауэр прокашлялся.
– Годин сказал мне, что это нам очень дорого обойдется.
– Понятно, почему он это говорит. Непонятно только, почему вы ему верите!
– Я знаком с Питером Годином много лет, сэр. Именно поэтому я не склонен проверять, блефует он или нет. Он никогда не блефует.
– Чего вы боитесь, генерал?
Бауэр напрягся при этом косвенном обвинении в трусости, но самообладание сохранил и продолжал ровным голосом:
– Мистер Маккаскелл, АНБ щедро финансировал проект «Тринити» в уверенности, что результатом будет компьютер, который станет самым разрушительным в истории оружием. Страшнее термоядерной бомбы. И вот это оружие создано, вышло из-под контроля и нацелено прямо на нас. Не нужно быть специалистом, чтобы понимать, до какой степени Америка зависит от нормальной работы компьютерных систем. Чего я боюсь, сэр? Я боюсь, что эта машина сможет шантажировать нас почище, чем когда-то Советский Союз с его тысячами ядерных боеголовок. Штука в том, что против «Тринити» у нас нет средств устрашения. У него нет детей, которых он стремится защитить от гибели. У него нет городов. Нет населения. Никаких обязательств ни перед кем! Можно предположить, что он заинтересован в собственном выживании. Но явно в меньшей степени, чем мы!
– Шантажировать нас? – растерянно повторил Маккаскелл. – Это же просто машина. Чего она, черт возьми, может
За кольцом дисплеев раздался странный лязг.
– Везут Година, – пояснил Скоу.