– Вот видите.

В гостиной вновь повисла пауза.

– Я бы не сказал, что Роджер гей, – наконец произнес Смит.

– А что бы вы сказали?

– Он сложный человек. Я знаком с ним, к сожалению, всего два года. Все это время он болел. Полагаю, тяжелый недуг вынудил его сосредоточиться на тех аспектах жизни, которые вообще никак не связаны с сексом.

– Вам когда-нибудь приходилось слышать, что он встречается с женщиной? – спросил Ленц. – Или заставать его в обществе женщины? Например, у него дома?

– Он вообще нигде не бывает, кроме дома и университета. Но гостей женского пола видеть у него доводилось.

– И они оставались на ночь?

– Не думаю.

– А как насчет гостей – точнее, близких друзей – мужского пола?

– Льщу себя надеждой, что он считает меня своим другом.

– Вы были любовниками?

– Нет.

– А хотели бы?

– Что касается меня, то да, хотел бы.

– Нет, вы его только послушайте! – пробормотал Бакстер.

– Если мы попросим вас припомнить, где вы находились в конкретные дни, вы не станете возражать? – спросил Кайсер.

– Не стану. Но прежде, чем мы двинемся в нашем приятном разговоре дальше, я хотел бы сделать небольшое заявление. Я буду оказывать помощь и содействие следствию, но до известной степени. Предупреждаю, что если ФБР или полиция доставят мне излишние неудобства, не располагая достаточными на то основаниями, я подам в суд на обе эти славные организации. Сразу скажу, что располагаю серьезными ресурсами и связями, позволяющими мне надеяться на успех. Особенно в свете недавних скандалов, связанных с коррупцией в силовых структурах Нового Орлеана. Итак, считайте, что я вас предупредил.

Паузу, последовавшую за этим заявлением, я расценила как шок. Что-то подсказывало мне, что подозреваемые в совершении серийных убийств обычно не позволяют себе разговаривать в таком тоне с представителями органов правопорядка.

– Должен признаться, доктор, я живо интересуюсь психологией как наукой, – продолжил Смит как ни в чем не бывало. – И где-то читал, что среди маньяков нет геев. Ни одного случая за всю историю криминалистики. Так что, боюсь, вам будет весьма затруднительно убедить жюри присяжных в моей возможной виновности.