– Она заметит передатчик, если закрепить его под блузкой, – проговорила я, проведя рукой по тонкой ткани.

– Вам придется закрепить его под юбкой, – сказал Ленц, протягивая мне микрофон, антенну, передатчик и провода.

– А новый пластырь?

Бакстер покопался на алюминиевом столике и протянул мне ленту. Все трое невольно отвели глаза.

– Сейчас не время строить из себя застенчивых подростков, – фыркнула я. – Не бойтесь, я сегодня надела белье.

– И весьма симпатичное… – пробормотал Ленц, увидев краешек моего бикини.

– Клейте, мне самой неудобно! – Я протянула ленту доктору.

– Я?.. – растерялся Ленц.

– Дайте сюда! – сварливо буркнул Бакстер.

Он весьма умело, словно проделывал эту процедуру много раз в жизни, закрепил передатчик и антенну у меня на ляжке. Несмотря на браваду, мне было неловко. Покончив с передатчиком, Бакстер вручил мне микрофон, соединенный с ним тонким проводом.

– Обмотайте вокруг талии и выведите под бюстгальтером, – приказал он.

– Так, ребята, а теперь зажмурились!

Они беспрекословно подчинились. Я обернула длинный провод вокруг талии, пропустила его под блузкой и закрепила крошечный микрофон между чашечками бюстгальтера.

– Готово, – сказала я. – Ну что? Вперед?

Кайсер распахнул передо мной дверцы фургона.

– Запомните! – бросил мне в спину Бакстер. – Одно неловкое движение с ее стороны, включайте сирену – и Джон будет там через секунду!

– Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Многоквартирный дом, в котором проживала Лаво, давно не ремонтировался. Как минимум лет тридцать сюда не заглядывали ни кровельщики, ни маляры. И, судя по всему, еще лет тридцать не заглянут. Лестница, ведущая на второй этаж, содрогалась под каждым моим шагом и выглядела на редкость ненадежной. Вцепившись в шаткие перила, я поднялась наверх до двери, которая смотрелась так, словно совсем недавно выдержала вражескую осаду. Звонка нигде не было видно. Я громко постучала и стала ждать. Через минуту услышала за дверью шаги.

– Кто там?

– Меня зовут Джордан Гласс, я бы хотела поговорить с вами о ваших картинах.