– Так, стало быть, тебя зовут Гилхули? – Он взял руку полицейского и с силой тряхнул ее. – Мне нравятся гэльские имена с мягким мелодичным звучанием. Я знал одних Гилхули в Талламоре.

Полицейский чувствовал себя весьма неуютно. Хики пошел дальше по коридору, останавливаясь около каждого полицейского, называя его по имени и здороваясь за руку.

Лэнгли и Шпигель обменялись взглядами. Лэнгли прошептал:

– Он корчит из себя Муссолини, как какой-то косноязычный недоумок из школьников.

Хики потряс руку последнего спецназовца, крупного парня в бронежилете и с ручным пулеметом в руках.

– Сегодня ночью Господь будет с тобой, парень! Надеюсь, наша следующая встреча состоится при более счастливых обстоятельствах.

Лэнгли нетерпеливо перебил его:

– Теперь можно идти?

– Веди, инспектор!

Он шагнул на ступеньку вместе с Лэнгли и Шпигель. За ними последовали три офицера.

– Ты должен был представить мне также и этих людей, – обратился Хики к Лэнгли. – А ты их проигнорировал, унизил как личности. Как можешь вести таких ребят в бой за собой, если считаешь их чучелами гороховыми?

Лэнгли не знал, что означает в данном случае «чучело гороховое», поэтому дипломатично промолчал.

– В древние времена враждующие воины приветствовали друг друга перед боем, – продолжал рассусоливать Хики. – А человек перед казнью пожимал руку палача или даже благословлял его, выказывая тем самым свое уважение. Сейчас мы снова на пороге войны и смерти и с глубоким пониманием относимся к каждой личности.

Лэнгли остановился у деревянных дверей, выполненных в модерновом стиле.

– Ну вот и пришли. – Затем он взглянул на Хики. – Это конференц-зал.

– Никогда прежде не доводилось захаживать на телевидение. Мне нужно гримироваться? – спросил Хики.

Лэнгли подошел к офицерам-розыскникам, но вдруг повернулся к Хики:

– Прежде чем введу вас в зал, я должен выяснить: вооружены ли вы?

– Я нет. А ты?

Лэнгли кивнул одному из офицеров, и тот, достав металлический детектор, провел им по одежде Хики.