– Нет.

– Ну, в таком случае мы сами о них позаботимся.

– Спасибо. – Я обвел взглядом собравшихся и добавил: – Господа, полагаю, мое время вышло. Пора идти.

С этими словами я зашагал к двери.

Господам мое заявление показалось чрезвычайно забавным. Настолько, что Учитель сделал шаг вперед и попытался пожать мне руку. Однако из-за слабости зрения промахнулся и вместо ладони схватил меня за локоть. Я попятился, пытаясь освободиться. Учитель смотрел на меня слезящимися, часто моргающими глазами.

– Доктор Фальк, – начал я.

– Доктор Маккормик.

– Все кончено. Вам лучше знать об этом. Вернее, вы должны об этом знать, прежде чем наша встреча зайдет слишком далеко. Отчеты о биопсии вашего сына находятся в полиции. Из Балтимора сюда идут по почте и другие доказательства.

– Нет, доктор Маккормик, ничего не кончено.

Элен продолжала упорно сверлить взглядом жениха, тот всеми силами избегал глаз возлюбленной.

– Доктор Чен создала нам некоторые трудности, но она же обеспечила и спасение. – Он посмотрел на Учителя. – И хочу добавить, что и спасение тысяч чрезвычайно нуждающихся в пересадке органов людей.

Я закатил глаза. Фальк заметил мою реакцию, и она явно вызвала у него раздражение. Поняв, что песенка моя спета, я решил еще немного углубить собственную могилу.

– Избавьте, ради Бога.

– Избавить от чего, доктор?

Я лишь покачал головой.

Фальк посмотрел на Элен.

– Дело обстоит так, что именно доктор Чен оказалась посредником получения тех отчетов о биопсии, которые вы видели. Вся почта приходила на ее имя.

К сожалению, это было правдой. Других имен, кроме этого, я на отчетах и не видел.

– Она также сотрудничала с доктором Тобел в работе над вакциной, каким бы безумием вы это ни называли.

Не случайно все называли меня умным парнем: я мгновенно понял опасность ситуации. То есть, конечно, в тот самый день я уже однажды готовился умереть, но подумать об этом просто не было времени. А сейчас этот негодяй и садист специально тянул время, чтобы у меня появился шанс поразмышлять о смерти. Мои ладони – вернее, ладонь, потому что изуродованная рука ничего не ощущала – вспотели.