– Что за ребенок?

– Бобби Морган.

Мел сразу вспоминает. Я вижу это по ее глазам.

– Я тогда вытащила судью из постели в два часа ночи, чтобы он подписал постановление о временной опеке. Отец покончил с собой. Ты должен помнить.

– Я не помню.

Она хмурит брови.

– Может, этим делом занимался Эрскин. – Руперт Эрскин являлся главным психологом отдела. Я был младшим сотрудником, о чем он напоминал мне при первой возможности. Мел была социальным работником, ведущим дело Бобби.

– Заявление поступило от учительницы, – объясняет она. – Мать поначалу ничего не хотела говорить. Но когда она увидела медицинское заключение, то сломалась и сказала, что подозревает своего мужа.

– Ты можешь достать мне это дело?

Я вижу, что она хочет спросить меня зачем. И в то же время понимает, что лучше ей не знать. Конфиденциальные дела по правам ребенка находятся в Хаттон-гарденз, главном здании отдела социальной службы Ливерпуля. Дела хранятся восемьдесят лет, и доступ к ним разрешен только определенным сотрудникам, уполномоченным агентствам и работникам суда. Все случаи просмотра фиксируются.

Мел разглядывает свое отражение в ложке. Ей надо принять решение. Поможет она мне или нет? Она смотрит на часы.

– Я позвоню кое-куда. Приходи ко мне в кабинет в половине второго.

Она целует меня в щеку и уходит. Я заказываю еще кофе, чтобы скоротать время. Периоды безделья хуже всего. Они предоставляют мне слишком много времени для раздумий. И тогда хаотичные мысли скачут у меня в голове, как шарики для пинг-понга в коробке. Джулиана беременна. Нам нужна будет ограда внизу лестницы. Этим летом Чарли хочет поехать в лагерь. Как были связаны между собой Бобби и Кэтрин?

Еще один фургон, но уже не белый. Водитель опускает на мостовую перед кафе пачку бумаг. Заголовок на первой странице гласит: «Объявлено вознаграждение за поимку убийцы Кэтрин Макбрайд».

По сторонам стола Мел сложены кипы дел. Ее компьютер украшен стикерами, вырезками из газет и картинками. На одной из них изображен вооруженный грабитель, угрожающий ружьем и говорящий: «Кошелек или жизнь!» Жертва отвечает: «У меня нет ни того ни другого. Я социальный работник».

Мы находимся на четвертом этаже отдела социальной службы. Большинство кабинетов закрыты на выходные. Окна Мел выходят на недостроенный склад полуфабрикатов. У меня есть час, пока она не вернется из магазина. Она раздобыла для меня три папки, перевязанные красной лентой.

Я знаю, что там найду. Первое правило работы с человеческими душами заключается в том, чтобы все фиксировать. Этим занимаются социальные службы. Вмешиваясь в жизни людей, они тщательно записывают каждое решение. В папках – протоколы бесед, семейная история, заключения психиатров и медицинские заметки. Малейшие подробности каждого совещания по делу и встречи для выработки стратегии, а также копии полицейских донесений и протоколы судебных слушаний.