Однако это не все. Далеко не все. Детали возвращаются ко мне одна за другой. Я раньше видел этого ребенка. Руперт Эрскин попросил меня просмотреть дело. Маленький мальчик отказывался отвечать на любые вопросы. Нужен был новый подход. Возможно, новое лицо.

Пленка крутится. Я слышу свой голос:

– Как тебе нравится, чтобы тебя называли: Роберт, Роб или Бобби?

– Бобби.

– Ты знаешь, зачем ты здесь, Бобби?

Он не отвечает.

– Я должен задать тебе несколько вопросов, ладно?

– Я хочу домой.

– Не сейчас. Скажи мне, Бобби, ты знаешь, чем правда отличается от лжи?

Он кивает.

– Если я скажу, что у меня вместо носа морковка, что это будет?

– Ложь.

– Точно.

Разговор продолжается. Я задаю общие вопросы о школе и доме. Бобби рассказывает о любимых телепередачах и игрушках. Он успокаивается и начинает рисовать на листе бумаге.

Если бы ему можно было загадать три волшебных желания, каковы бы они были? После двух неудачных попыток и колебаний он останавливается на следующих: 1) владеть шоколадной фабрикой; 2) поехать в лагерь; 3) построить машину, которая сделает всех счастливыми. На кого бы он хотел быть похожим? На ежика Соника, потому что тот «очень быстро бегает и спасает своих друзей».

Просматривая запись, я узнаю некоторые жесты и повадки взрослого Бобби. Он редко улыбался и смеялся. Избегал подолгу смотреть в глаза собеседнику.

Я спрашиваю его об отце. Сперва Бобби оживлен и открыт. Он хочет пойти к нему домой.

– Мы создаем одно изобретение. Оно поможет продуктам не вываливаться из сумки в багажнике.

Бобби рисует свой портрет, и я прошу его назвать части тела. Когда речь заходит о его «интимных частях», он начинает мямлить.

– Тебе нравиться принимать с папой ванну?