– Об этом я не спрашивал. Хм-м. А действительно, было бы интересно увидеть их лица, а?

– Еще бы. Будь у тебя фотоаппарат… Эй, что это?

– Отгадай.

– Итак, если Якоб Фуггер действительно был импотентом, мне придется пересмотреть мою теорию…

Когда они проснулись во второй раз, было уже половина двенадцатого дня.

– Нам надо постепенно привыкать к мысли, что придется вставать, – сонно пролепетал Джон, подвинулся к Урсуле и принялся страстно ее целовать.

В конце концов она вырвалась и, задыхаясь, сказала:

– Бог мой, так меня никогда не целовали. В какой-то момент я могла бы поклясться, что подо мной дрожала земля.

Джон польщенно улыбнулся.

– Должно быть, я наверстывал упущенное, потому что… – Он перебил себя: – О, черт, кажется, действительно трясет!

Они, не веря своим глазам, вместе следили, как чашка, стоявшая на краю стола, упала и разбилась о стертый каменный пол.

* * *

За ночным землетрясением в Умбрии наутро последовали еще два сильных толчка – в 11.41 и в 11.45, – которые стерли с лица земли несколько горных деревень. Об этом они узнали на обратном пути в имение Вакки от телохранителей, которые в полдень слышали новости по радио. От них же они узнали, что патрон ночью скончался – мирно, во сне.

В доме царило смешанное состояние траура и облегчения. Кристофоро Вакки был старый человек, который после полной, богатой жизни мог уже и почить в бозе, утешали их посетители из деревни, пришедшие отдать последнюю дань уважения покойному. Джованна готовила и потчевала каждого, кто приходил. Грегорио Вакки занимался организацией похорон, которые были назначены на среду будущей недели, тогда как его старший брат Альберто только растерянно скреб себе бороду. Теперь он старейший Вакки, объяснял он, выпучив глаза, когда с ним заговаривали. Скоро «патроном» будут называть его.

Им казалось несвоевременным в такой ситуации показывать окружающим свою влюбленность. Вечером каждый ушел в свою комнату, но как только в доме стало тихо, молча сидевшие в темноте охранники услышали, как одна дверь открылась, и тихие, быстрые шаги босых ног прошелестели по коридору. Как только закрылась другая дверь, они тактично и бесшумно заняли новую позицию, достаточно удаленную, чтобы не слышать, что происходит в комнате, но достаточно близкую, чтобы при малейшем крике тотчас быть на месте.

– Что будем делать? – спросила Урсула в одну из таких ночей. – Когда здесь все кончится.

– Я заберу тебя в свой замок, – сонно сказал Джон, – одену в шелка и бархат, осыплю бриллиантами, а потом мы поженимся и нарожаем детей.