Дима снова кивнул.

— Я тебя подержу над этим одеялом, а потом отпущу. И ты полетишь самолетиком.

— А ты? — На лице ребенка читался интерес.

— А потом я. Тоже самолетиком. Ну что, пойдет?

Малыш кивнул.

— Не боишься?

Дима мотнул головой.

Телешов прижал ребенка к груди и прижался губами к лобику, на который свешивались светлые прядки волос.

— Тогда двинули.

Сергей появился в оконном проеме, держа малыша на вытянутых руках, лицом вверх.

— Сережа, давай, — негромко скомандовал Кремер.

Телешов что-то сказал мальчонке и отпустил руки.

Ребенок летел без единого звука.

Как долго. Алине казалось, что она видит все это во сне. Как неимоверно долго он падает. Даже не замедленная съемка, но словно так, будто кто-то — или Кто-то? — там, наверху, отменил ради этого заброшенного и всеми забытого мальчонки законы тяготения.

Как долго, подумала она. Но уже вот-вот. И падает он на спину, это хорошо, значит, личика ему брезент не поцарапает. Вот-вот. Как же тебя зовут, малыш?

— Есть! — хором выкрикнули несколько голосов. Один из спасателей тут же шагнул на брезент, уже лежавший на земле, и поднял малыша на руки. Тот посмотрел на него, и спасатель поразился: в глазах ребенка не было ни тени испуга. Теперь малыш повернул головку наверх, туда, где в проеме оконной рамы смотрел на него Сергей.

— Так, растянули быстро, — скомандовал Кремер. Капитан-спасатель, стоявший рядом с ним, даже не делал попыток вмешаться. — А теперь от стены маленько, метра на два от стены. Но чтобы стояли, ребята, в готовности. Чтобы скорректировать если что…

— Да ладно, — отозвался один из спасателей. — Не первый раз ловим.