– Я ввел около ста пятидесяти миллиграммов кетамина, – сказал мягкий голос. – Она получила сто миллиграммов суксаметония, шесть миллиграммов векурония, пятнадцать кубиков резодиоксепана, она на смеси закиси азота и кислорода четыре к двум.
– Резодиоксепан? Это тот последний препарат от Грауэра?
– На энцефалографе зафиксирована слишком интенсивная работа мозга, – сказал голос с индийским акцентом.
– Возможно, из-за кетамина. Но может быть, и вследствие травмы головы.
– Поэтому-то вы дали ей резодиоксепан в капельнице?
– Какой аккуратный шрам от аппендицита, – сказала женщина.
– Да, неплохо сделано, – сказал индиец. – Ну, мы готовы? Я думаю, нужно ввести какой-нибудь антибиотик.
– Конечно, – сказал мягкий голос.
Кэт попыталась закричать. Ничего. Потом почувствовала острую боль, ей показалось, что ее предплечье распухло.
– Я собираюсь вскрыть брюшную полость. Она полностью готова, Харви? – спросил индиец. Кэт поняла, что он – хирург.
– Да.
– Давление все еще падает, – сказал молодой мужской голос.
Кэт похолодела от страха. Так вот что чувствовала Салли Дональдсон, все осознающая, загнанная в ловушку собственного тела. Разве не те же ощущения были у несчастной, когда ее вынули из холодильника и положили в гроб?
– Этот осмотр мотора в автомобильной ассоциации, они дорого берут?