Баретт мог давать жизнь, но мог ее и забирать. Он, наверняка имеет, думала Эмма, доступ к гену испанки, хранящемуся в медицинском военном центре в Эль-Пасо в клетках солдата, умершего в 1918 году. Он мог использовать вирус H2N2 или H5N1, модифицировать композицию тысяч лекарств на самих производственных линиях заводов. Он мог нести смерть на расстоянии – отсроченную, программируемую.

Дэн Баретт мог сеять добро или зло, удлинять жизнь или сокращать ее. Он, кто до сего дня владел кодом, позволявшим работать почти всем компьютерам мира, был, несомненно, владельцем кода намного более ценного, который управлял жизнью человека.

Александр Великий, Наполеон, Мао и Людовик XIV, конечно, – десятки королей, императоров, диктаторов до него пытались получить доступ к высшему могуществу. Ни у кого из них это не получилось. У Баретта – да.

Они использовали оружие смертных: сабли, пушки, бомбы. Баретт добился этой цели исключительно властью своего разума, как Создатель.

В начале Бог был Словом. А Слово было Богом.

Это уже не метафора: несмотря ни на что, Дэн Баретт был Богом.

Револьвер Баретта лежал рядом, только протяни руку. Она потянулась за оружием.

– Осторожно, Эмма! Не играй со мной! – воскликнул Баретт, хватая револьвер и засовывая его в карман брюк. – Лучше соберись! Я отлично видел в последние годы, что ты уже не так веришь, как я, в биотехнологии… Какая ошибка! Ты промахнулась с инвестициями – я был о тебе лучшего мнения.

«Лучшего мнения». На этот раз он нанес удар агрессивным, грубым тоном. Но продолжал манипулировать Эммой, переходя от странной нежности к иронии и агрессии. Могла ли Эмма бороться? Был ли выход из этого тупика? Обаяние? Слезы? Раньше, может быть, Баретт бы сломался. Но сейчас… Перед ней стоял другой человек. И человек ли?

– Дэн, остановись! Я не могу так больше, – еле слышно проговорила Эмма. – Биотехнологии, твой фонд, борьба с бедностью… Я думала, для того, чтобы мир стал лучше…

Эмма не договаривала фразы, она задыхалась. А Баретт тем временем снова начал свои проповеди.

– Жизнь, моя дорогая Эмма, научила меня, что единственный способ сделать мир лучше – переделать его полностью.

Она промолчала, и Дэн занялся компьютером. Затем невозмутимо вынул оружие из кармана, поднялся, сделал несколько шагов к камину и повернулся к Эмме.

– Теперь ты знаешь много, может быть, даже слишком много.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он явно ей угрожал. Что делать? Кричать? Это ни к чему не приведет. Бежать? Баретт выстрелит. О том, что произойдет дальше, она уже догадывалась. А она-то надеялась, что его отсрочка продлится как минимум ночь и что у нее будет шанс спасти своих спутников. Роковая наивность!