Она посмотрела на Монашка:

– А ты не находил в карманах Кирка ничего полезного? Ну, там, записной книжки? Записки с какими-нибудь цифрами?

– Нет, – мрачно сказал тот. – Хотя смотрел.

Она сложила на груди свои большие руки и принялась расхаживать по комнате.

– Время от времени всем нужно что-то записывать.

Она быстро направилась к ячейкам. Монашек недовольно последовал за ней.

Найдя ячейку с именем Рандольфа Кирка, Тереза Лупо потянула на себя ручку, прислушиваясь к привычному звуку скользящего металла.

– Что ты делаешь? – простонал Монашек. – Мы с ним уже закончили. Тут и так уже образовалась целая очередь.

– Ну, тогда скажи им, что придется подождать.

Рандольф Кирк выглядел, как и любой другой мертвец после вскрытия: бледный, окостеневший и неопрятный – Монашек так и не научился как следует владеть иголкой и ниткой.

Окинув лежавший перед ней труп долгим профессиональным взглядом, Тереза по очереди осмотрела каждую его руку:

– Его мыли?

– Ну конечно! – огрызнулся Монашек. – А еще я сделал ему маникюр и почистил зубы. А ты как думаешь?

– Просто поинтересовалась.

– Поинтересовалась чем?

Он начинал ее раздражать, и она этого не скрывала.

– Просто поинтересовалась, не записал ли он что-нибудь у себя на руках или ладонях. Например, номер телефона. Неорганизованные люди часто так делают. Или я не должна этого знать? Может, это не соответствует характеру нашей работы?

– Что ты, что ты! – пробормотал Сильвио. – Извини.

Вернувшись к доске, она нашла свои записи и позвонила Реджине Моррисон, которую этот звонок явно удивил.

– У вас нашлось время мне позвонить? – сдержанно прозвучал ее голос с явным эдинбургским акцентом. – Я потрясена. Наверное, дела идут совсем плохо, как об этом и пишут в газетах.