Дженет почти неслышно произносит:

– Надеюсь, ему не было больно. Что бы уж там ни случилось.

– Я тоже надеюсь.

У дверей кафе она показывает мне на спортивный «мерседес» с откидным верхом:

– Ракель дала мне тачку, пока моя «миата» в ремонте. Ракель – монахиня. – Губы Дженет против ее воли расползаются в улыбке. – Я хочу сказать, стриптизерша, изображает монахиню. Но они мне очень помогли, правда, Джек.

– Попроси их помолиться за меня. – Я перегибаюсь через сиденье и чмокаю ее в щеку.

– Можно мне еще раз послушать песню? Она ведь просто супер, правда?

– Ага, и на стереосистеме в монастырском автомобиле за шестьдесят тысяч баксов она будет звучать еще лучше.

Я вынимаю диск из магнитолы и отдаю его Дженет. А затем достаю с заднего сиденья пакет, в котором лежит копия жесткого диска.

– Здесь все, что он написал для альбома, – говорю я сестре Джимми. – Теперь это твое.

– А как же Клио?

– С сегодняшнего дня Клио начинает искать новое звучание. Так я думаю.

Дженет приподнимает солнечные очки и рассматривает пластиковую коробочку со всех сторон, точно кубик Рубика. Когда она вновь обращает взор на меня, плечи ее дрожат.

– Джек, я все еще не могу поверить, что его больше нет. А я не могу поверить, что его вдове это сойдет с рук.

– Мне очень жаль, Дженет. – Не могу описать, как мне жаль.

Она смахивает слезы и берет себя в руки. Одним коленом придерживая дверь, она говорит:

– Слушай, я должна тебе кое-что показать. Пошли со мной.

– У меня встреча с подругой через десять минут.

– Тогда бери ее с собой.

– Но…