Вслед за этими мыслями, наступало легкое чувство несправедливости. Несчастья всегда тяжелы, нервны и драматичны. Оттого много обдумываются и обсуждаются. И хорошо запоминаются. А счастье, оказывается, – легкое. Почти незаметное. Никакого сравнения с неприятностями даже средней величины. И забыть его так легко, что даже непонятно, как его запомнить.

Впрочем радоваться нам сейчас стоило примерно как тому самому бомжу. Расклад был, мягко выражаясь, не в нашу пользу. Антон в Америке. Матвей – в психушке. Я – во всех мыслимых розысках, к тому же Крыса отобрала у меня бизнес.

Так что с PR Technologies мне похоже придется проститься. А что тогда меня связывало с Россией? Мама? Ну мама будет рада, где бы я не находился, лишь бы мне было хорошо. Особенно после такой истории. Я, кстати, был очень благодарен Маше, за то, что пока я мотался по тюрьмам и монастырям, она успокаивала ее как могла.

И не раз за время нашего путешествия меня посещала экзотическая идея: исчезнуть изо всей этой истории. Поселиться с Машей на малообитаемом острове в Тихом океане и жить на дивиденды с проданной Звездочки. Заниматься виндсерфингом, дайвингом, фотографией – да чем угодно! Хоть искать пиратские клады… И рожать детей. Сконцентрироваться на детях. С Машей я этой идеей не делился, хотя она бы ее скорее всего поддержала. У Маши к детям было отношение очень серьезное. Куда серьезней чем мое. Иногда я ловил ее взгляд на какого-нибудь пробегающего ребенка и чуть не вздрагивал. Она смотрела на него не как на чужого маленького человека. А как на человека, с которым ее мистическим образом что-то уже связывало.

Но Матвей… Пока Матвей сидел в психушке, я, сидя на острове, читая e-mail'ы от Антона, и занимаясь размножением, должен был краснеть, вместо того, чтобы покрываться бронзовым загаром.

«Ладно, – примирительно говорил я сам себе, страшно боясь завести на эту тему разговор с Машей. – Вот вернется Антон, мы освободим Мотю, а там уже можно и на остров».

Один раз я даже не поленился сходить в тамбур, чтобы порассуждать сам с собой на эту тему вдали от голубых глаз Маши. В результате рассуждений я пришел к выводу, что концепцию жизни на острове нужно послать к черту. И не только из-за Матвея.

Опасения умереть на этом острове от скуки к концу второго месяца были серьезны и небезосновательны. Даже в объятиях любимой женщины. Тем более в объятиях любимой женщины. Сначала мы начнем цапаться по пустякам. Потом ругаться. Потом скандалить. Кажется, это называется эффектом несовместимости. Я читал про это. Он наступает в условиях относительной изоляции.