Снова голос в наушниках:

– И ради Христа, не стреляйте, если не уверены, в кого стреляете. Если начнется стрельба на другом конце оцепления, падайте на землю или прячьтесь в укрытие. И цельтесь ниже.

Они ползут.

Мостовая скользкая и обледеневшая. Все равно что ползти по-пластунски по катку. Полицейские машины, наверное, уже подъехали. Местные полицейские будут сдерживать толпу в нескольких кварталах отсюда, подальше от шальных пуль.

Женщина на дороге кричит:

– Господи!

Разумеется, они с Микки обучались штурмам на учениях. Во время занимавших целый день занятий они врывались в покинутые дома: впереди головной дозорный, помощники прикрывают углы и двери.

Учения проходили в особняках, лифтах, конторах, аэропортах. Во время прошлогодней, совместной с ФБР, городской антитеррористической недели они провели несколько ночей во Всемирном торговом центре, в Музее естественной истории, на стадионе «Ши» и на фондовой бирже. Спускались из окон на веревках. С крыш наблюдали за «террористами» в бинокли.

Но ни разу на учениях Воорт не участвовал в операциях, подобных этой. Ему еще не приходилось ползать по лужам и покрытой ледяной коркой траве через дорогу и разделительную полосу, по собачьим экскрементам, веткам, щебенке, жестянкам из-под газировки.

«Наверное, подобные учения бывали у Мичума в Вест-Пойнте».

Дождь заливает рот и уши, стучит по шлему, волосы липнут к коже. Одежда промокла насквозь. Пистолет обмерзает, превращается в ледяную скульптуру. Десны болят от холода, лодыжка пульсирует. Ноги промокли.

И вот цепь останавливается возле первого брошенного автомобиля – белого «шеви». Дверца со стороны водителя открыта. В машину забирается коп.

– Никого!

Дальше стоят «тойота-королла» и автобус из Атлантик-Сити. Грин мог бы быть там. Но находят они только трех старух, прячущихся в автобусе.

Воорт снимает руку с пистолета, разминает пальцы.

Пока он двигается, переговорщик, чтобы заглушить возможный шум, снова берется за мегафон, уговаривая Грина выйти и, надо надеяться, хотя бы отвлекая его.

Левую руку Воорта пронзает резкая боль, и он понимает, что порезался о разбитое стекло. Он слышит свое дыхание – влажный, холодный, хлюпающий звук.

В наушниках раздается спокойный голос:

– У меня тут мужчина и женщина, невредимые, в фургоне-«додж». Отсылаю их в тыл. Мужчина и женщина.

На дальнем конце цепи – Воорту даже не видно – копы добрались до кричащей женщины.