В двух метрах от противоположной стороны ограждения карусели Аркадий нашел второй шлепанец и, соблюдая правило «ничего не трогать», оставил его на месте и вернулся к Катамаю. Багровые кровоподтеки, вызванные разложением мышечной ткани и плохим свертыванием крови, покрывали жуткими пятнами кожу Карела. Подбородок и щеки были в крови. Когда же он умер? Карел был еще теплым – учитывая заражение, это могло произойти уже час назад или чуть больше. Вероятно, последние несколько недель он жил только на воде и морфии. А возможно, еще минуту назад Катамай был жив.

Зачем уходящему в мир иной человеку сбрасывать шлепанец? Из приоткрытого рта Катамая высовывался язык. Наволочка без пятен крови. Аркадий нарушил вышеупомянутое правило и перевернул подушку. Обратная сторона была пропитана кровью, которая только начала засыхать. По-видимому, кровь шла изо рта и из носа во время короткой борьбы.

Почувствовав чье-то присутствие, Аркадий поднял голову и увидел Димитра Воропая, который стоял позади карусели. Он держал в руках картонную коробку с бутылками и цветами, волоча за собой еще и какую-то елочную мишуру. Аркадий увидел себя со стороны – его глазами: следователь держит в руках окровавленную подушку, наклонившись над Катамаем.

– Что за хрень?

– Я обнаружил его таким.

– Что ты с ним сделал?

Димитр уронил коробку, раздался звон битого стекла. Он перемахнул через ограждение и сиденья карусели. Аркадий положил подушку на место Катамая и отступил в сторону.

Димитр лязгнул цепью от карусели. Упал на колени рядом с кушеткой, коснулся покойника, схватил подушку.

– Нет! Нет! – Он вскочил на ноги и проревел: – Тара-а-ас! – Голос Димитра разнесся далеко по площади. – Тара-а-ас!

Аркадий бросился наутек.

Он побежал к мотоциклу, слыша погоню – преследователь, разводя руками траву, мчался за ним по плитам тротуара на роликовых коньках – Тарас Воропай. Аркадий вскочил на мотоцикл и завел мотор. Он знал, что если доберется до шоссе, то спасен. Димитр метнул в него что-то блестящее. Магазинная тележка. Аркадий обогнул ее, пересек площадь и уже сворачивал на шоссе, когда задняя шина неожиданно лопнула и он грохнулся наземь. Перекатившись, увидел Тараса, который стоял на одном колене и держал в руках наведенный на него пистолет. Неплохой был бы выстрел.

Аркадий поднялся на ноги. Вспомнилось, как в детстве отец брал его на охоту и кричал: «Заяц, беги!» – потому что стрельба в неподвижного зверька – удовольствие небольшое. «Гони! – приказывал он Аркадию. – Гони, черт возьми!» Аркадий махал руками, заяц вскакивал, мчался что было сил, и тогда отец стрелял в него.