Задняя дверь «скорой» стала закрываться, и Джорджия ощутила такую же боль в сердце, как когда увидела Ли в крови. Наверное, нельзя оставлять Дэниела в таком состоянии? А как же Ли?

— Дэниел…

Дверь закрылась, и боль сделалась невыносимой, словно у Джорджии вырвали сердце. И все же она не знала, что ей делать.

Другую дверь тоже закрывали.

— Дэниел, ты не обидишься? Извини, но мне…

Он повернул к ней ничего не выражавшее лицо, поглядел на машину скорой помощи, на голубой огонь и горько усмехнулся:

— Он спас тебе жизнь, Джорджия.

Всё. Сомнения остались позади. Не раздумывая, Джорджия бросилась к «скорой», схватилась за еще не закрывшуюся дверь и распахнула ее.

— Можно мне с вами? — задыхаясь, проговорила она.

Медик поглядел поверх толпы на Дэниела, и тот кивнул.

— Быстрее.

Как только она взяла руку Ли в свои руки, погладила шрамы на костяшках его пальцев, боль стала постепенно утихать. Но она навсегда запомнила Дэниела, освещенного голубыми огнями полицейских машин и машин скорой помощи, его белое как мел лицо и затравленный взгляд.

*

Двадцать четыре часа пролетели как во сне. Джорджию с матерью переводили из кабинета в кабинет, возили в больницу и из больницы, и куда бы ни шла Джорджия, Линетт следовала за ней, и куда бы ни шла Линетт, Джорджия следовала за ней. Они все время старались прикоснуться друг к другу, словно желая убедиться, что обе живы и здоровы. Они много улыбались и постоянно обнимались. Линетт выглядела совсем неплохо, если учесть, что она одиннадцать дней была заложницей. Она похудела, но это не беда. Зато если приподнять волосы с правой стороны, то ясно виден розовый шрам и следы запекшейся крови за ухом.

— Я много медитировала, — сказала она Джорджии, отвечая на ее вопросы. — И молилась за тебя. Посылала тебе сообщения. Ты получала их?

Джорджия вспомнила, как мама успокоила ее, когда она летела из Брисбена и едва не впала в истерику.

— Да. Ты мне очень помогла. Спасибо.

Линетт несказанно обрадовалась.

Они сидели в полицейском участке и давали объяснения Дэниелу и его боссу, высокому и худому, как тростник, мужчине из Канберры по имени Патрик. Хотя Дэниел как будто пришел в себя и внешне казался спокойным и деловитым, тени под глазами свидетельствовали о том, что он недосыпает, если вообще спит.

Джорджия жалела, что не смогла быть с ним рядом в последнюю ночь, не поговорила с ним обо всем, что произошло, один на один, без босса, но мама как бы между прочим сказала, что главная их забота — Ли. Он получил две пули, тогда как Дэниел… Пусть в него не стреляли, но ему было плохо, и Джорджия это видела. Должно пройти время, прежде чем он привыкнет к тому, что человек, которого он долго ненавидел и много лет пытался убить или засадить за решетку, оказался хорошим парнем.