Ксандр улыбнулся и проводил взглядом Сару, которая повела Элисон прямо под дождь. Спустя несколько минут она возвратилась и бросила на постель две связки ключей. Закрыла дверь и прислонилась к ней.

— Она немного поспит. Я сказала ей, что все будет хорошо.

— Обещаете?

Сара улыбнулась и запрокинула голову.

— Сделаю все, что в моих силах. Если вас интересует, она та самая девочка, которая убила мальчиков тридцать лет назад. Здесь, в Темпстене. Маленькая девочка, чье имя так никогда и не попало в газеты.

Ксандр собрался что-то ответить, но лишь головой тряхнул.

— Да, — согласилась Сара. — Я вчера ее нашла. Сюда поместила. Они ее зачем-то здесь, в городе, держали. Наверное, считали, что от нее никакого вреда. — Она взглянула на него: — Это не так. Довольно странно, но она думает, будто Вотапек — ее отец.

— Господи Иисусе.

— Нет, за бога Тиг почитает себя. — Сара оторвалась от двери и направилась в ванную. — Нам о многом надо рассказать друг другу. — На полпути остановилась: — А где Ферик?

Вопрос застал Ксандра врасплох. Ему как-то удалось свыкнуться, позабыть. Он молча смотрел на Сару секунду, другую… слишком долго.

— Когда? — спросила она.

Он глубоко вдохнул, моргнул, потом выговорил:

— За Франкфуртом… он спас…

Сара кивнула, в ее глазах вновь промелькнула нежность. Некоторое время она выдерживала его взгляд, потом выскользнула из комнаты.

— Мне жаль. — Только это и смог выговорить Ксандр. — Без него я бы ни за что манускрипт не нашел. Он был…

Сара появилась, держа в руках полотенце:

— Да, он был. — Глаза их снова встретились. После нескольких долгих секунд она, бросив полотенце на спинку стула, спросила: — Он как-нибудь увязывает все это воедино?

— Увязывает… А-а, манускрипт! Да, увязывает. — Ксандр, подойдя к кровати, вытащил из рюкзака плотный конверт. Протягивая его Саре, сказал: — Полагаю, вам это нужно.

Они проговорили около часа. Вначале он вспоминал все, что произошло после Флоренции: умопомрачение в институте, безумие в доме Ганса, поезд, смерть Ферика — все до мельчайших деталей, чтобы она смогла понять. И рассказ его был необычайно точен и беспристрастен, как будто пересказывал давно забытую историю, в которой никогда не участвовал. Сара уловила эту отстраненность в его голосе, но ничего не сказала. Лишь один раз почувствовала за его словами боль. Всего раз Ксандр раскрылся перед ней.