Он спокойно встает с кресла и поправляет манжеты рубашки.

– Кэтрин, ты бредишь, это очевидно. Энн была одержима стремлением забеременеть, это всем известно. К каким только шарлатанам она не обращалась, чтобы вылечиться от бесплодия. Она даже ездила в Мексику. Одному Богу известно, на какие процедуры она соглашалась и какие мясники их выполняли. Ты никогда не сможешь доказать, что я сделал с ней что-то еще, помимо того, что удалил ей аппендикс. Но даже если тебе это удастся, в чем меня можно обвинить? В проведении ненужной хирургической операции? – Его глаза лучатся уверенностью в своей неуязвимости. – Меня уже обвиняли в подобном раньше, но я вышел из этой истории чистым и благоуханным, как роза.

Я ненавижу запах роз. Я ненавижу их с того самого момента, когда увидела отца мертвым среди них…

– Ты принимала лекарство? – снисходительно-заботливым тоном интересуется он. – Может быть, мне стоит обсудить с твоим психиатром вопрос об изменении схемы приема препаратов. Ты все еще сидишь на «депакоте»?

Я, когда входила в эту комнату, была готова к любой реакции – ярость, гнев, отрицание, уговоры, даже мольбы, – но такая крайняя самоуверенность оказалась для меня полной неожиданностью. Он даже не стал отрицать факт насилия. Дед просто отвергает все мои обвинения, словно забавляясь с плохо подготовленным адвокатом. Я хочу пробить стену его самоуверенности. Я хочу, чтобы в душе у него зашевелился червячок страха, а потом проник и в ум этого человека, страдающего манией величия.

– Беспокоиться нужно отнюдь не обо мне, – сообщаю я ему. – Тебя прикончит доктор Малик.

Дедушка снова бросает взгляд на Билли Нила.

– Это будет для меня большой неожиданностью. Поскольку наш добрый доктор, к несчастью, скончался.

От двери до меня долетает сухой смешок Билли. Я начинаю думать, уж не он ли подстроил самоубийство Малика в мотеле.

– Жив он или мертв, это не имеет значения, – провозглашаю я с уверенностью, которой совсем не чувствую. – Он готов заговорить и из могилы. Все, кто смотрит телевизор в этой стране, от одного побережья до другого, узнают, кто ты такой на самом деле.

Теперь уже никто не смеется – ни дед, ни Билли Нил. И я благодарю за это Господа. Если бы они вели себя по-другому, я бы решила, что фильм доктора Малика найден и уничтожен. Но пока этого не случилось. Во всяком случае, эти двое здесь ни при чем. Они даже не знают о его существовании.

– Я вижу, ты не слышал о документальном фильме доктора Малика о сексуальном насилии.