— Здорово, Кон.

Микки смотрит на Воорта многозначительно — и предостерегающе; он сидит на складном стуле под фотографией нынешнего губернатора. Это один из тех преходящих портретов, которые каждые несколько лет сменяются на казенных стенах.

— Как самочувствие, Мик?

— К вечеру смогу участвовать в Параолимпийских играх. Забег на сто ярдов. Любые соревнования, для которых не нужны руки.

Микки подмигивает, что означает: «Всякое бывает. Гляди в оба!»

И оба детектива смотрят на последнего человека в кабинете — хорошо одетого незнакомца, занимающего главное место за столом. Это не начальник тюрьмы. Ему, по прикидке Воорта, за пятьдесят. Внушительного вида, в дорогом, консервативного покроя костюме, белой рубашке, галстуке в полоску. Широкие плечи. Коротко стриженные волосы. Льдисто-голубые глаза изучают Воорта сквозь очки в тонкой оправе. По-видимому, это слишком важная шишка, чтобы представлять его сразу.

— Вы кто? — спрашивает Воорт.

Микки начинает говорить, что означает: «Не трогай пока этого парня».

— Кон, помнишь, ты мне говорил, что решил отдать ту пленку, которую ты записал, в «Таймс»? С признанием Стоуна? Мы пришли, чтобы просить тебя передумать.

«Я никогда ничего не говорил Микки о „Таймс“».

Воорт резко отвечает, подыгрывая Микки:

— Если захочу, то так и сделаю. Такой уж у меня настрой.

Губы незнакомца сжимаются еще сильнее, но Азиз и Динс выглядят странно равнодушными. У Воорта складывается впечатление, что им тип в костюме не нравится.

Воорт снова поворачивается к незнакомцу:

— Кто вы?

И Азиз говорит:

— Это Кэмпбелл Данн, Вашингтон.

— Из штата Вашингтон? От Джорджа Вашингтона?

— Министерство национальной безопасности, — спокойно произносит Данн, и Воорт холодеет.

«Неужели что-то из того, что затонуло вместе с яхтой Стоуна, связано с безопасностью? Неужели действительно ракета?»