— А как насчет изнасилования? Кто стал инициатором?

— Он… у меня создалось впечатление, что в нем участвовали все.

— Но Чепмен не был уверен, участвовал ли он сам?

— Возможно, он лгал. Или отрицал, не знаю. Люк не был жестоким — но я могу себе представить, что он последовал за остальными. Однако сам по себе он никогда не стал бы насильником. Он сказал, что чувствовал… себя парализованным — словно его вдруг отказались слушаться ноги. «Я не мог пошевелиться, Ник. Словно я попал в зыбучие пески», — так он сказал.

— А остальные были способны на групповое изнасилование и убийство?

— Не знаю… я считал их клоунами… может быть. Я лишь хочу сказать, что Люк был самой настоящей тряпкой. Большой светловолосый ребенок.

— А остальные?

— Остальные не были тряпками.

— Итак, они убили девушку, чтобы заставить ее молчать? — уточнил Майло.

Хансен кивнул.

— Но этим дело не ограничилось, Николас. Если бы вы видели тело, то сразу бы все поняли. Вы бы не стали рисовать такое.

— О Господи! — тихо проговорил Хансен.

— А Люк Чепмен не сказал, кто первым предложил убить девушку?

Хансен покачал головой.

— А вы не могли бы сделать предположение? — настаивал Майло. — Если вспомнить всех членов клуба.

— Вэнс, — без колебаний ответил Хансен. — Он был лидером и самым агрессивным из всех. Именно Вэнс выбрал девушку из тех, кто пришел на вечеринку. Если бы мне пришлось строить догадки, то я бы сказал, что именно он начал ее резать.

Майло захлопнул блокнот и наклонился вперед.

— А кто сказал, что девушку резали, Николас? Хансен побелел.

— Вы сказали… вы сказали, что на тело было страшно смотреть.

— Чепмен сказал, что девушку резали, верно?