Не обращая внимания на панику, царящую вокруг, я медленно подошел к распростертому на мраморном полу Давиду. Вокруг него расплывалась огромная лужа крови, вся грудь превратилась в кровавое месиво, и от этого господства красно-черного цвета еще сильней выделялась бледность его лица. Широко открытые глаза смотрели прямо на меня, а на губах навсегда застыла его неповторимая, мягкая улыбка. Давид заплатил свою цену. И боги приняли жертву.

Кто-то тронул меня за плечо. Медленно подняв голову, я увидел — кто. Я понял — кто. Вещий никогда не смог бы найти меня после Милана без посторонней помощи. Никогда не узнал бы сам время и место нашего отлета. И никогда не оставил бы меня в живых, имея возможность убить. Он смотрел мне в глаза, а стрелял в Давида… Потому что кто-то приказал ему оставить меня в живых. Вещий всегда четко выполнял приказы.

— Андре? — позвал меня стоявший рядом Рихо.

И молча взмыв на ноги, я отшвырнул его в сторону, вложив всю свою ненависть в этот удар.

* * *

В соседнем ресторанчике тихо играла музыка, изредка с легким шелестом проносились мимо машины. Прямо подо мной, на широком песчаном пляже замирала дневная жизнь, бродили какие-то люди, вдалеке несколько раз весело пролаяла собака, бегущая «краем моря» от наседавшего на нее мальчишки. Я уже очень давно сидел на невысоком каменном парапете, отделявшем прибрежное шоссе от просторной ленты пляжа. Смотрел на солнце, падающее в море. За это время оно успело желтым глазом прокатиться по небу и теперь с каждой минутой все глубже и глубже погружалось в морскую пучину. А я просто сидел и смотрел. Ничего, по большому счету, не видя. Ничего не боясь. И ничего не желая.

Сзади послышались шаги, но я даже не обернулся. Этого человека я знал слишком хорошо и слишком давно, чтобы не научиться узнавать его по звуку шагов. К тому же с недавнего времени он стал сильно прихрамывать. Когда он подошел совсем близко, я просто сказал:

— Здравствуй, Рихо.

— Здравствуй, Андре, — ответил он. И присел рядом.

Мы помолчали. Сигарета сама по себе догорела в моих пальцах, я и забыл про нее… Мир вокруг сузился до пределов, доступных взору. Словно и не было в нем больше ничего, только вот эта веселая собака, музыка, льющаяся из открытых окон ресторана, и красноватая полоска над горизонтом, оставшаяся на память об утонувшем солнце.

— Как ты себя чувствуешь? — чуть смущаясь, спросил я у Рихо. Мне и в самом деле было неловко за тот удар.

— Спасибо. Уже почти нормально, — спокойно ответил он. — Нога еще побаливает, а так…

— Тебя послали? — поинтересовался я.