— И ты полагаешь, что этого достаточно в качестве доказательства?

— Да. Остается только вопрос, почему ее похоронили именно на этом кладбище.

— Ты уже думал о том, что твоя мать могла быть любовницей Смоленски? Я имею в виду, в то время, когда он еще не был кардиналом.

— Но это же абсурд! В своем письме моя мать называет Смоленски дьяволом. Должно быть, по какой-то причине она ненавидела его.

— Вот именно. Ненавидеть можно только того, кого когда-то любил.

Бродка, не проронив ни слова, пристально посмотрел на Жюльетт.

Ее по-прежнему мучила совесть. Она вдруг почувствовала, что у нее дрожат уголки губ. Внезапно она испугалась, что потеряет Бродку. Почему он так смотрит на нее?

Однако, к облегчению Жюльетт, Бродка наконец сказал:

— Мы даже не знаем точно, была ли знакома моя мать со Смоленски. Нет, мне кажется, что тут дело совсем в другом.

— И в чем же?

Бродка пожал плечами и промолчал.

— Ты уже слышал, что Мейнарди, музейный сторож, арестован? — спросила Жюльетт и тут же пожалела об этом.

— Откуда ты это знаешь?

— Из… из газеты, — солгала она.

— Дай почитать.

— Я оставила ее в кафе на столике.

— По какому обвинению его арестовали?

— Он хотел положить в банк двадцать пять миллионов лир.

— Это большие деньги для такого человека, как Мейнарди, но все же не причина для ареста.

— Деньги были фальшивыми.