— Но откуда Катарина знала об этом? — не в силах сдержать внутреннее напряжение, король стал медленно раскачиваться из стороны в сторону.

Леонардо улыбнулся — едва заметно, лишь уголками глаз.

— Святой Грааль знает о том, кто он, — ответил художник.

— Эта женщина была… — голос короля дрогнул и оборвался.

— Да, — ответил Леонардо. — И она просила меня разыскать ее сестру или детей ее сестры, если они есть у нее. Разыскать, чтобы защитить.

— Вы оберегали Святой Грааль… — теперь в голове Франциска все сложилось. — Но как вы узнали, что это мона Панчифика?… Из-за Плащаницы? Но ведь она была совсем девочкой, когда Пьетро Медичи нашел ее в Турине, разве она могла быть сестрой той женщины?

— Панчифика была ее племянницей, — Леонардо снова взял карандаш и коснулся своего автопортрета. — Это ее мать, что умерла в Турине на руках у Пьетро, была сестрой Катарины.

— И все-таки, как вы узнали, что это именно она?. — король повернул голову и не отрываясь смотрел на Джоконду, самое совершенное из творений Леонардо.

— Особенные внешние черты, которые наследуют все потомки человека, спасшего на кресте этот грешный мир, — Леонардо бросил последний взгляд в зеркало, взглянул на свой автопортрет и отложил карандаш. — Я видел Катарину, я знаю… — на секунду его голос пропал, будто художник проглотил слово. — И узнал Панчифику. Это вся история, ваше величество.

* * *

Несколько дней после этого разговора Франциск был подавлен и задумчив. Кардинал Шарни, его ближайший советник, записал в своем дневнике: «Дружба с да Винчи вредна его величеству. Король становится мечтательным. Не говоря уже о том, что тратит слишком много золота на содержание этого странного человека. За портрет какой-то неизвестной флорентийки король заплатил двадцать тысяч дукатов. Немыслимо!»

Глава CХ ПРОЩАНИЕ

Глава CХ