Председатель комиссии, просмотрев историю болезни, проинформировал остальных:

— Случай тяжёлый, коллеги. Серьезнейшая контузия. Пациент шёл на поправку, но какое-то нервное потрясение, усугублённое принятием алкоголя, — сделало своё дело. Координация нарушена незначительно, но пациент не может говорить. Как долго это продлится, — сказать трудно: может, год, а может, и всю жизнь. Возможно ухудшение слуха. Надеюсь, коллегам понятно, что здесь очевидна группа инвалидности. Комиссуем.

Сидящий рядом с председателем доктор посмотрел на Иванова:

— У пациента есть вопросы?

Иванов отрицательно покачал головой.

Председатель ещё раз пролистал толстую папку и посмотрел на Иванова:

— Случай не безнадёжный, молодой человек. Но необходимо себя беречь. Никаких нервных потрясений, алкоголь исключить. Вам понятно?

Иванов кивнул.

— Ну что ж, готовим к выписке… — произнёс председатель.

Когда Иванов, одетый в военные брюки и рубашку с погонами, с небольшим чемоданом вышел из дверей госпитального здания, на улице шёл мелкий дождь. За Ивановым тихо закрылась дверь, и он оказался один под прохладными каплями. Он остановился и поднял лицо им навстречу. Падающие капли, словно из душа, секли не больно, ударяя по щекам и закрытым глазам. Это даже бодрило. Постояв немного, Иванов в последний раз оглянулся на госпиталь и пошёл к выходу. Уже почти дойдя до дверей проходной, он остановился от неожиданности. У выхода под навесом стояла маленькая хрупкая девушка. Иванов всматривался в знакомый силуэт и не верил своим глазам: там стояла Лена. Девушка, поняв, что он её узнал, сделала шаг навстречу. Капли дождя тоже стали попадать на её лицо и платье.

Иванов всё стоял и стоял, и не понимал, почему катящиеся по лицу дождевые капли такие солёные…

Эпилог

Эпилог

В конце ноября меня срочно вызвали в Управляющую Компанию. Взяв билет до Москвы в спальный вагон, я уже подумывал, что поеду один в двухместном просторном купе, так как до отправления поезда оставались считанные минуты. Но когда поезд тронулся, дверь в купе мягко отошла, и на пороге возникла не очень высокая, но хорошо сложенная худощавая фигура интересного мужчины в длинном тёмном пальто. На вид мужчина был моим ровесником — лет сорока, — с небольшой сединой в тёмной густой шевелюре прямых, аккуратно зачёсанных волос, в золотых тонких очках. В руках он держал чёрный кожаный чемодан-дипломат. Поздоровавшись глухим низким голосом, мой попутчик прошёл в купе, поставил чемодан на свой диван и снял пальто. Дорогой хорошо сидящий по фигуре тёмно-синий костюм в мелкую бледную полоску подчеркивал достоинства его внешности. Сняв пиджак и галстук, и аккуратно повесив их на плечики, мужчина устроился напротив меня и представился, протянув руку: