Было тихо. Свежий, бодрящий воздух приятно холодил Терри лицо. Они молча пошли к дороге. Застывшую тишину нарушал лишь хруст наста под ногами.

Был полдень. Солнце играло на сосновых ветвях; две или три из них подогнулись, и их снежное бремя пало на землю, потревожив снеговой покров. Терри и Линтон шли рядом. С четверть мили ни та, ни другая не проронила ни слова.

– Когда он уехал? – спросила Терри.

Мисс Линтон помолчала, глядя вдаль.

– На следующее утро.

Терри не спешила с новым вопросом. Они дошли до моста из железнодорожных шпал; Марси остановилась, встала, опершись на перила. Стоя рядом с ней, Терри смотрела на ледяные струи реки, слышала шум рвущейся вниз по склону воды.

Она повернулась к Линтон:

– Почему он остался?

Та пожала плечами:

– Так ему захотелось.

Терри продолжала смотреть на нее. Линтон наклонилась вперед, руки по-прежнему на перилах, подбородок опущен к груди.

– Ему, кажется, хотелось, – тихо вымолвила она, – повторить все в нормальных условиях. Чтобы убедиться, что он может доставить мне не только боль.

– А вы?

Линтон покачала головой:

– В этом участвовала только моя телесная оболочка.

Терри молчала.

– Вы слышали о "стокгольмском синдроме"? – спросила Линтон.

Терри кивнула.

– Кажется, да. Это когда жертва так испугана, что начинает отождествлять себя с преступником?

– У меня было что-то вроде этого. Я была в шоке, почва ушла у меня из-под ног. Мне хотелось сделать вид, что ничего не произошло. И в то же время был страх перед тем, что он делал со мной, когда я пыталась защищаться. – Линтон обернулась к Терри, в карих глазах – сомнение, смятение. – То, что я говорю, совсем непонятно? Терри ответила не сразу.