Взгляд мисс Линтон был неподвижен, как будто она всматривалась в прошлое.

– Его замечание перевернуло мое представление о происходящем. Я поняла: его занимает не моя книга, а я сама. Когда он обнял меня, комната закружилась.

Марси заговорила без всякого выражения. Как будто Ренсом вновь был готов посягнуть на нее, и она, не сумев остановить его в жизни, должна была снова переживать все это в воспоминаниях. Она говорила почти беззвучно:

– Я как будто окаменела, чувствовала себя слишком разбитой для всякого сопротивления. Потом он по-хозяйски засунул руку мне под блузку и положил два пальца на сосок.

Терри смотрела в сторону. Было легче просто слушать, не глядя собеседнице в лицо. Но, когда та заговорила снова, в голосе ее не было боли – было удивление:

– Знаете, что он сделал? Зажав сосок пальцами, ладонью другой руки схватил меня за лицо и спросил: "Ты когда-нибудь видела Лауру Чейз?"

Терри почувствовала, что ее знобит, потом озноб незаметно прошел. Когда Линтон заговорила снова, она молча смотрела в пол.

– С вами все в порядке? – спросила Марси.

Тот же самый вопрос задавала Терри Мария Карелли; в какой же момент, подумалось ей, она не смогла сохранить позицию стороннего наблюдателя? Она почувствовала себя такой же хрупкой, как и эта женщина.

– Не в этом дело, – тихо ответила она. – До меня доходит смысл происходившего, и я начинаю ощущать себя эгоисткой. Это ваша боль, не моя. А ведь я прошу вас открыться всему миру.

– Не обвиняйте себя в эгоизме. Вы в состоянии почувствовать. Поэтому-то я откровенна с вами.

Ты излишне доверчива ко мне, подумала Терри. Сказав себе, что забудет обо всем, кроме юридической стороны дела, она вернула Марси к рассказу:

– Итак, он спросил вас о Лауре Чейз.

Та продолжала смотреть на нее, во взгляде появилась отчужденность. Она кивнула, качнулась всем телом, на мгновение закрыла глаза.

– Когда он сказал так, я вздрогнула. Была совершенно растеряна – как будто тот, кого я считала просто человеком со странностями, оказался вдруг сумасшедшим.

Линтон открыла глаза.

– Может быть, подействовала обстановка – огонь, каменный пол, голова лося на стене. Я вдруг почувствовала, что нахожусь во власти кого-то дикого, первобытного. Все было как в кошмарном сне, и в то же время я сохраняла ясность мысли. Осознавала его безумие и то, что все это мне вовсе не снится. Потом его пальцы сжали мне сосок.

Она отвернулась к пустому камину.

– Это произошло, когда я рванулась от него. Его глаза расширились. Он все смотрел на меня, а потом улыбнулся. – Женщина зябко передернула плечами. – Это было как раз то, что ему было нужно. Как будто я подыграла ему. Потом он ударил меня. Моя голова дернулась, я упала на подлокотник дивана. В глазах блеснул желтый огонь, я почувствовала кровь во рту. Он встал надо мной на колени, ждал, когда я открою глаза. Разорвал на мне блузку. – Ее голос упал. – Кажется, ему было мало того, что я чувствовала его. Ему надо было, чтобы я его видела. "Еще раз ударить?" – тихо спросил он. Я не могла ни говорить, ни двигаться. Только покачала головой. "Тогда открой грудь, – велел он. – И не закрывай глаза". Бюстгальтер расстегивался сзади. Расстегивать было трудно. Пальцы не слушались.