– Значит, при нормальном натягивании колготок, каковое мисс Карелли проделала в то утро, они могли порваться.

– Да, конечно.

– И, значит, вполне возможно, что при нормальном натягивании колготок под ногти мисс Карелли попало нейлоновое волокно.

Шелтон поколебалась:

– Я этого не исключаю.

Обернувшись, Пэйджит кивнул Терри – вопросы были ее. Потом взглянул на журналистов, заполнивших ряды кресел между телекамерами и позади скамьи подсудимых. Примерно половина, как он уже знал, были женщины, в большинстве своем в юбках или платьях.

– Доктор Шелтон, давайте посмотрим на представителей прессы.

– Протестую. – Шарп встала. – Я не знаю, чем собирается развлечь нас мистер Пэйджит, но мы и без того уже ушли слишком далеко от обстоятельств убийства Марка Ренсома.

– Вы на самом деле не догадываетесь о намерениях защиты, мисс Шарп? – Судья окинула взглядом прессу. – А я догадываюсь, и меня интересует ответ. Хотя бы потому, что я вижу здесь проявление неравенства.

Шарп вспыхнула:

– Не нахожу здесь ничего забавного, Ваша Честь.

– Я тоже. И, если я верно понимаю мистера Пэйджита, это даже слишком серьезно.

– Благодарю вас, Ваша Честь. – Пэйджит снова обернулся к Шелтон. – Очень примерно оценив состав прессы, я считаю, что пятьдесят процентов присутствующих в зале журналистов женщины. Вы согласны?

– Я не считала. Вижу, что много.

– А у какого процента этих женщин-репортеров, – мягко сказал он, – оказалось бы нейлоновое волокно под ногтями, если бы вы подвергли их тому же тесту, что и мисс Карелли?

Пэйджит смотрел на лица, обращенные к Элизабет Шелтон. Речь шла об одном человеке, но он чувствовал, что в душах многих журналистов шевелится страх – инстинктивный страх перед несправедливым обвинением.

– Понятия не имею! – отмахнулась эксперт.

– Ну хотя бы примерно!

– По всей вероятности, у нескольких процентов.

– Никто из них, как вы понимаете, не убил никого по дороге в суд.