– Говорил он вам, прямо или намеками, что записи на них позволяют судить о вашей честности и правдивости?

Мария посмотрела на Пэйджита, потом снова на Шарп:

– Он не говорил этого. Нет.

Шарп продолжала:

– Записи позволяют судить о вашей честности и правдивости?

– Протестую. – Пэйджит встал. – Ваша Честь, прошу провести совещание сторон. Немедленно.

Судья Мастерс кивнула:

– Я предполагала, что вы попросите об этом.

Шарп и Пэйджит быстро подошли к судейскому столу. Говорили приглушенными голосами.

– Какой у вас следующий вопрос? – обратился Пэйджит к Шарп. – "Это больше, чем корзина для хлеба?" или "Это начинается с гласного или согласного?" – Он повернулся к судье: – Если Мария должна отвечать на подобные вопросы, то к чему все наши разговоры о врачебной тайне? И если мисс Шарп будет и дальше высказывать намеки типа "Кассеты касаются ваших отношений с правительственным юристом?" – она уподобится дотошному репортеру, который вынюхивает все о жизни Марии.

Шарп протестующе замотала головой:

– Я этот вопрос не задавала, Ваша Честь. Я спрашивала, не связаны ли смятение и душевное страдание, о которых уже говорила мисс Карелли, с тем, что она погрешила против правды.

Кэролайн Мастерс подалась вперед:

– Мы все трое знаем, о чем может говориться в той кассете. Но кассета и ее содержание не относятся к материалам, которые позволительно оглашать. И подобные вопросы неправомерны. Я приказываю вам: пока мисс Карелли сама не раскроет содержание кассеты, не спрашивать о ней. И не выпытывайте ничего окольным путем, выясняя, что говорил по этому поводу Ренсом. Понятно?

Шарп кивнула:

– Да, Ваша Честь.

Юристы пошли прочь от судейского стола.

– Что же там было? – пробормотал Пэйджит.

Шарп бросила на него быстрый взгляд, потом пожала плечами.

– Ни сном, ни духом. – И повернулась к Марии Карелли. Ровным голосом она сказала: – Наш следующий предмет обсуждения, мисс Карелли, – момент, когда вы застрелили мистера Ренсома.