Пэйджита охватил приступ гнева, потом стыда.

– Он ничего мне не рассказывал.

– Не хочет тебя волновать. Достаточно слушаний.

– Волновать меня? Он же мой сын.

Мур взглянул на него:

– Вот поэтому-то он тебе ничего и не сказал.

Почувствовав, что Пэйджит успокаивается, он перевел разговор на другое:

– О Ренсоме и женщинах. По-прежнему ничего. Начинаю думать, что и искать нечего.

– Что же это значит?

– Понятия не имею. Нет женщин – и все тут. – Мур поднял свой стакан. – За то, чтобы всю жизнь у Марка Ренсома не ослабевала потенция. Выпьем за это теперь, когда он умер.

4

4

Марси Линтон тихо сказала:

– Марк Ренсом изнасиловал меня.

В зале стояла напряженная тишина, хотя народу было не меньше, чем на допросе самой Марии; Маккинли Брукс, присутствующий на заседании впервые, сидел позади Марни Шарп. Подойдя поближе к месту свидетеля, Тереза Перальта попросила:

– Расскажите, пожалуйста, как это произошло.

– Хорошо. – Одетая в простую юбку и яркую блузку, Марси была бледна, но казалась спокойной. Ее тихий голос звенел от сдерживаемого напряжения. – Мы были в гостиной, в доме моего дяди. За бутылкой вина Марк Ренсом разбирал мое сочинение.

– Он был строгим критиком?

Линтон задумалась.

– Жестоким. Было ясно, что его цель – лишить меня всякого самоуважения.