Терри не отрываясь смотрела на него. Спокойно спросила:

– Почему вы хотите, чтобы я осталась?

– Как я сказал, у меня на Марию обида. Но мне не хочется оставаться с этим один на один. – Пэйджит неожиданно почувствовал смущение. – Я всю свою жизнь ни в ком не искал опоры. И завтра буду таким же. Но сегодня мне нужна ваша поддержка.

Она молча кивнула. Потом вынула кассету из конверта:

– Это она.

Он встал, прошел к шкафу, достал магнитофон. Поставил его перед их креслами. Вставляя кассету, бросил беглый взгляд на Терри. Потом нажал на кнопку.

Когда Пэйджит сел рядом с Терри, Стайнгардт спросил:

– Крис знал о вашем соучастии в делах этого Джека Вудса?

Лента потрескивала. Слова Стайнгардта казались порождением бестелесного духа, это напомнило Пэйджиту, как однажды, поздно ночью, он ехал по холмам Пенсильвании, совершая каникулярное путешествие через всю страну, и единственный звук, который мог донести его радиоприемник, – отдаленный голос проповедника.

– Что вы имеете в виду? – тихо проговорила Мария.

Стайнгардт молчал, как будто в замешательстве.

– О вашем участии в попытках помешать расследованию дела Ласко.

– Да. – Голос Марии зазвучал монотонно. – Он знал об этом.

Надолго воцарилось молчание.

– Но, насколько я помню его показания сенату, – медленно произнес Стайнгардт, – он подтвердил вашу непричастность.

– Да, – ответила Мария. – Крис лгал ради меня.

Пэйджит почувствовал, что Терри, взглянув на него, отвела взгляд. Слушать слова Марии, которые она не предназначала для его ушей, было непорядочно. Но, в конце концов, Мария уже рассказывала о кассете, самое худшее из нее ему уже известно.

– Вы знаете, почему Крис лгал? – спросил Стайнгардт.

Снова молчание.

– Одну причину я знаю. В ночь накануне наших показаний я сказала ему, что беременна.