– Карло, его сыном?

Молчание было более долгим.

– Карло. Да.

– Когда вы сказали ему об этом, как он реагировал?

– Мы встретились у мемориала Джефферсона ночью, я не могла разглядеть его лица. Но выразился он достаточно ясно. – В голосе зазвучала горечь. – Он думал, что Карло не его сын. Сказал, что мне нужно сделать аборт.

– А что вы сказали?

– Что он не очень хорошо обо мне думает. И что ребенка я сохраню.

Пэйджит закрыл глаза. Почувствовал прикосновение Терри к своей руке.

– Все хорошо. – Она пыталась успокоить его. – Все это давно позади. Не могли же вы знать, кем для вас станет Карло.

– Значит, аборта вы не хотели? – спросил Стайнгардт Марию.

– Да, так я и сказала Крису. – После паузы она проговорила глухо: – Но если бы он выдал меня, чем бы все это кончилось? Отца бы у Карло не было, а мать была бы в тюрьме.

– Вы говорили это Крису?

– Нет. – Новая пауза. – Это и не нужно было.

– Почему?

– Потому что он начинал верить в это – в то, что я беременна его ребенком. Он иначе стал смотреть на меня, спрашивал, как я себя чувствую. – Пэйджит уловил в ее тоне насмешку. – Он даже предложил мне сесть. Как молодой, неопытный папаша, не знающий, что делать, совершенно растерявшийся.

Слушая, Пэйджит снова переживал те минуты: темнота, подступившая со всех сторон к мемориалу, женщина, которой он не доверял, но которая несла в себе жизнь, ощущение того, что его собственная жизнь теперь должна измениться. И он испытал прежнее волнение.

– Вы любили его? – Снова голос Стайнгардта.

Пэйджит почувствовал взгляд Терри.

– Да, – холодно ответила Мария. – Насколько я в состоянии любить кого-то.

– Вы считаете, что не способны на это?