— Мне это неприятно, — сказал Преследователь, надеясь, что говорит спокойно, не выдавая своих истинных чувств.

— Я плачу не за то, чтобы вам было приятно. Я плачу за то, чтобы вы выполняли все, что я скажу.

— Работа еще не выполнена, — настаивал Преследователь. — Я люблю доводить начатое дело до конца.

— Не сомневаюсь, — согласился Огмон. — Тем не менее вы отозваны, и немедленно. Произошло нечто непредвиденное. Нечто такое, что требует определенной ловкости и умения, навыков, которыми, — тут в голосе Огмона зазвучал неприкрытый сарказм, — как предполагалось, вы обладаете.

Яркий белый свет вспыхнул в мозгу Преследователя.

— Меня нельзя отзывать. Я выполню это задание. Дайте мне всего лишь двенадцать часов, и…

— Невозможно, — оборвал его Огмон. — Мой самолет приземлится в аэропорту Оксфорда через час двадцать минут. На борту будет Пэйтон.

Пэйтон! При одной мысли о том, что этому недотепе придется заканчивать его работу, Преследователя охватили гнев и отвращение, а слова застряли в горле.

— Он сойдет с самолета, вы подниметесь на борт. Инструкции получите уже там. Понятно?

Не слыша ничего, кроме бешено колотящегося сердца, Преследователь молча сжал телефонную трубку.

— Понятно? — повторил Огмон, на сей раз жестче.

— Понятно, — отрывисто произнес Преследователь, словно согласие причиняло ему сильную боль. Впрочем, так оно и было.

— Вот и хорошо, — весело произнес Огмон. — Нет необходимости принимать работу так близко к сердцу. Как вы понимаете, мы — одна команда. И каждый вносит свою лепту. Ваша часть задания закончена, только и всего. Осталось кое-что подчистить, не больше. А уж это Пэйтон умеет.

Когда телефон отключился, Преследователю потребовалось несколько долгих минут, чтобы совладать с гневом. Он сидел в машине, припаркованной у обочины, глубоко дыша, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь представить что-нибудь приятное и успокаивающее: Тоби, маленького уличного котенка, забредшего в их двор тем рождественским утром, когда Преследователю было всего семь… Кабо, плывущего на плоту по теплой, голубой воде прошлой зимой, горячие лучи солнца на его загорелых крепких плечах… блондинку, запах и вкус между ее длинных, гладких, великолепных ног за несколько мгновений до того, как выстрел разнес ее лицо…

Боль постепенно отпускала, вспышки яркого света прекратились. Немного успокоившись, Преследователь завел «сабурбан», развернулся на сто восемьдесят градусов и выехал на свободную полосу, бегущую мимо взорванной машины. Полицейский регулировал движение. Пожарные заливали остатки «субару» пеной из шланга.