Перебросив револьвер в левую руку, Маквей стал сбоку от двери, сунул ключ в замок и повернул.

Щелк…

Дверь открыта, они прислушались.

Тишина.

Литтбарский нацелил ружье в центр двери. Струйка пота бежала по щеке Реммера, прижавшегося к стене около двери. Нобл, держа перед собой «магнум» двумя руками, как принято у морских пехотинцев, застыл наготове в футе от Маквея.

Не дыша, Маквей потянулся к дверной ручке и повернул ее, потом легонько толкнул. Дверь приоткрылась на несколько дюймов. Показалась небольшая часть комнаты в тусклом свете лампы в стиле рококо, висевшей в углу над диванчиком. Звуки вальса Штрауса едва слышно доносились из радиоприемника.

– Каду, – громко позвал Маквей.

Никакого ответа, только звуки вальса.

– Каду, – повторил Маквей.

Снова – ничего.

Взглянув на Реммера, Маквей распахнул дверь. Каду сидел на диване лицом к ним. На нем был темный вельветовый спортивный пиджак, голубая рубашка и узкий, небрежно повязанный галстук. Рубашка была залита кровью, а в галстуке виднелись три аккуратные дырочки, одна над другой.

Выпрямившись, Маквей повернулся и осмотрел коридор. Двери других пяти номеров были закрыты, свет из-под них не пробивался. Тишину нарушали только звуки вальса из комнаты Каду. Держа наготове свой револьвер, Маквей решительно вошел внутрь.

В номере стояла двуспальная кровать, рядом – неказистый ночной столик. В приоткрытую дверь виднелась темная ванная комната. Маквей через плечо посмотрел на Литтбарского, переставшего судорожно сжимать свое ружье, и кивнул ему. Потом обменялся взглядами с Реммером и Ноблом, занявшими оборонительную позицию около двери.

– Каду мертв. Его застрелили.

Реммер что-то сказал по-немецки в микрофон, прикрепленный к лацкану.

Внизу, в вестибюле отеля, Хольт со своим «узи» прикрывал парадный вход. В темной аллее Зайденберг протер глаза и отошел в тень дуба. Келлерманн еще раз настроил свой бинокль и посмотрел на окно 412-го номера.

– Входим в комнату, – сказал в рацию Реммер. Все участники операции напряглись, как будто одновременно почувствовали – сейчас что-то произойдет.

Литтбарский, стоявший на своем посту перед номером, смотрел, как Маквей входит внутрь. Вдруг вспыхнул ослепительный, ярче солнца, свет.

– Осторожно!.. – завопил он.

Раздался грохот взрыва. Литтбарского сбило с ног, а оконная рама 412-го номера вылетела вниз, на улицу. По комнате прокатился рычащий огненный шар, за которым тянулся хвост плотного черного дыма.